"Барбара Картленд. Отзывчивое сердце" - читать интересную книгу автора

заметила еще один зловещий признак. Деревенские церкви, шпили и башни
которых уходили высоко в небо, стояли в запустении, могилы были осквернены,
надгробные плиты перевернуты, окна выбиты.
- Атеисты и святотатцы! - сердито воскликнула герцогиня, увидев крест,
скинутый с пьедестала, и осколки прекрасного витража, усыпавшие дорожку
возле церкви.
- А я думала, что Наполеон ратует за возвращение религии, - заметила
Клеона.
- Единственная религия, которой придерживается этот корсиканский
крестьянин, - поклонение самому себе, - раздраженно ответила герцогиня.
Клеона подозревала, что длительное путешествие по морю и суше герцогиня
находит чрезвычайно утомительным. Она была не в духе и не желала
разговаривать, что вполне устраивало Клеону. Девушке хотелось подумать, а
думать и разговаривать одновременно - дело трудное.
С того самого вечера на борту яхты она не могла забыть губы герцога,
словно на ее губах отпечатался их след. Стоило ей закрыть глаза, и она вновь
ощущала тот удивительный поцелуй, непостижимым образом изменивший все ее
мысли и чувства. Клеона сама пока не до конца понимала, что произошло.
Когда его губы коснулись ее губ, она с гневом и ненавистью начала
вырываться и кулачками колотить по его груди. Это не произвело на него ни
малейшего впечатления. Притянув Клеону к себе, герцог целовал ее грубо и
безжалостно, но гораздо большую боль ей причиняла оскорбительность его
поведения.
Он впился в ее губы и обнимал ее с такой неистовой силой, что девушка
была совершенно беспомощна, хоть и пыталась высвободиться. Затем
прикосновение его губ стало иным. Они уже не подчиняли и не принуждали.
Теперь они удерживали ее - властно, это правда, но с удивительной нежностью.
Сама не зная почему, Клеона перестала сопротивляться.
Вместо этого она почувствовала, как ее охватывает дрожь. Внезапно
внутри нее пробудилось пламя и, будто живой огонь, пробежало по всему телу,
воспламеняя и возбуждая так, что теперь она была не в силах оторваться от
него. Исчезли все желания, кроме одного, чувствовать, как рядом бьется его
сердце, оставаться пленницей его губ. Но герцог отпустил Клеону, почти
отшвырнув от себя, так же неожиданно, как и обнял.
- Проклятье! - воскликнул он.
В его голосе не было злости, звучало лишь глубокое отчаяние.
Клеона ухватилась за поручни, чтобы не упасть. Порыв ветра сдунул
волосы на глаза и на мгновение ослепил ее; когда же она взглянула снова,
герцога уже не было.
У себя в каюте она долго лежала без сна, чувствуя, как взволнованно
стучит сердце и обжигает щеки кровь. Клеона явственно ощущала прикосновение
его губ, словно он все еще был рядом, и понимала: он пробудил в ней чувство,
в котором не осмелишься признаться даже себе самой.
С этого времени герцог избегал ее. В Кале их поджидала кавалькада почти
столь же величественная, как и та, что сопровождала их до Дувра. Для нее и
герцогини была подана карета. К своему удивлению, Клеона обнаружила, что
один из фаэтонов герцога с высоко поднятым сиденьем прибыл на яхте вместе с
ними.
- Мои лошади прибудут позднее, - услыхала она слова герцога, обращенные
к грумам, когда те запрягали цугом в легкий экипаж трех великолепных