"Барбара Картленд. Чудо для мадонны [love]" - читать интересную книгу автора

- изображение мадонны с младенцем, которое ему давно хотелось увидеть. Это
была "Мадонна Ансидеи".
Лорд Миер стоял перед картиной, вновь пораженный явным сходством
опущенных глаз, нежных, невинных губ мадонны с чертами лица дочери князя.
И вдруг какое-то шестое чувство, никогда не подводившая его интуиция
подсказали ему, что картина - копия. На мгновение он сам себе не поверил.
Но произведения Рафаэля так много значили для него, что лорд каким-то
таинственным образом ощущал их так, как если бы это были живые люди. И
поэтому он знал, что не ошибся, сколько бы здравый смысл ни твердил ему
обратное. Его восприятие прекрасного было так остро, что инстинкт не мог
обмануть его.
Эта картина не была написана Рафаэлем, а лорд Миер знал, что именно
она считается наиболее ценной во всем собрании этого палаццо.
Молча стоял он перед ней, пытаясь уловить, чем отличается манера
письма от рафаэлевского. Потом он ощутил беспокойство, внутреннее
напряжение князя, который тоже молчал, неподвижно стоя позади него.
Довольно долго лорд Миер не двигался с места, потом повернулся и
пошел к той картине, о которой князь упомянул раньше. Он был почти уверен,
что в этот момент у князя вырвался вздох облегчения, как если бы он
опасался, что гость усомнится в подлинности Рафаэля.
Картины в других залах - все, как сказал сэр Юлиус, безусловно,
являлись неотъемлемой частью художественной славы Флоренции.
Переходя от одной картины к другой, лорд видел, что большинство из
них - подлинники, хотя он различал и копии. Во всяком случае, его
убеждение, что "Мадонна Ансидеи" выполнена не кистью Рафаэля, отнюдь не
поколебалось.
Еще несколько небольших полотен вызвали у него подозрение в отношении
подлинности, но они не так много значили для него.
Обход палаццо подходил к концу, и лорд Миер уже начинал склоняться к
мысли, что им с сэром Юлиусом придется уехать, не повидав Флоренчию, когда
неожиданно он увидел ее. Девушка шла навстречу по коридору, и лорду
показалось, что она только что сошла с одной из картин.
Она произвела на него столь сильное впечатление накануне вечером, что
он немного боялся, что при свете дня Флоренция покажется не такой
красивой. Но сейчас, когда она приближалась, лорд Миер испытал то же
потрясение, которое он чувствовал, стоя перед любой из совершенных
рафаэлевских мадонн.
- А вот и ты, Флоренчия! - воскликнул князь. - Я забыл сказать тебе,
что сегодня днем у нас будут два именитых гостя, и опасался, что ты можешь
их не застать.
Слова были достаточно обычные, но лорд Миер был уверен, что князь
лжет.
Он умышленно не сказал дочери, что лорд Миер и сэр Юлиус приедут
посмотреть картины. Хотя понять причину такого обмана было трудно,
чувствовалось, что князь смущен появлением дочери.
- Да, я здесь, папа, - приветливо откликнулась Флоренчия.
Она протянула руку лорду Миеру, и он так же, как прошлым вечером,
почувствовал, что ее пальцы дрожат.
И в глубине ее глаз застыл все тот же страх. И при виде этого глубоко
скрытого страдания лорд Миер всем своим существом ощутил, что он должен