"Майкл Чабон. Окончательное решение " - читать интересную книгу автора

хлопал себя сверху вниз и снизу вверх, пока между кончиками пальцев и
карманами не образовались нежные медовые ниточки, одев их тончайшим пушком.
Старик беспомощно смотрел, как мальчик с возрастающим беспокойством
скатывает пушок в комочки, снимая его с ладоней и кончиков пальцев. Без
сомнения, блокнот при затянувшемся отсутствии Бруно оставался единственным
товарищем его мыслей.
- Может, ты обронил его на пасеке, - предположил старик. Говоря это, он
почувствовал в своих словах как нотки искреннего расположения, которое ему
наконец удалось выразить, так и подлинно стариковское отсутствие всякой
надежды.
Ничего не поделаешь - они побрели к ульям, где старик с воспаленными
суставами и подрагивающими мышцами умудрился опустить на землю свои гремящие
кости. С присущей ему когда-то собачьей самоуверенностью он прочесал двор,
разыскивая дешевые картонно-бумажные остатки утраченного мальчишеского
голоса. При взгляде снизу шесть ульев в лучах заходящего солнца казались
белыми и торжественными, как храмы в Лакхнау или Гонконге. Он шарил вокруг,
нагибаясь и карабкаясь, восстанавливая по памяти, по ощущению пальцев и
данным зрения мятую дорожку маленьких мальчишеских следов на тонкой, сухой
траве. Пока он ползал на четвереньках, ему вновь пришла в голову мысль о
возможности встретить смерть в таком виде, и, к своему удовольствию, он
отметил, что ее не омрачила даже тень унижения. Долгая жизнь стерла все, что
было несущественным. Некоторым старикам в конце жизни оставалась всего лишь
сумма воспоминаний, другим ничего, кроме хватких щипцов или набора
подтвержденных горьких аксиом. Его бы вполне устроило, если бы в самом конце
он превратился в один-единственный огромный орган сыска, устремленный в
пустоту в поисках разгадки.
Однако, в конце концов, он был вынужден признать, что искать нечего.
Когда, пошатываясь, он поднялся на ноги, дрожание суставов было как
всеобъемлющее чувство утраты, воздействие на его кости неумолимого
сопротивления вещей, однажды потерянных и не желающих быть найденными.
Мальчик тяжело вздохнул, словно принеся этот вздох с собой с того берега
Северного моря. Пожимая плечами, старик стоял рядом. С осознанием неудачи,
казалось, серая тень накрыла все его чувства, - так неминуемо, словно
ползущее облако, огромный спутник, скользя, заслоняет собою солнечный лик.
Смысл исчез из вселенной подобно свету, бегущему от солнечного затмения.
Огромное количество опыта и знаний, выводов и наблюдаемых результатов - а в
этом деле старик считал себя мастером - потеряло в одно мгновение всякий
смысл. Окружающий мир превратился в страницу иностранного текста. Ряд белых
сот, из которых доносится таинственное горестное гудение. Мальчик в пылающих
миазмах нитей, с обращенным к нему лицом, плоским и оттененным по краю, как
будто вырезанным из бумаги и приклеенным к небу. Легкий ветерок, рисующий
зыбкие портреты пустоты на бледно-зеленых кончиках трав.
Старик поднес к губам кулак и прижал его, стараясь побороть горячий
приступ тошноты. Его попытка придать себе уверенность, смутно припомнив, что
такие затмения уже бывали раньше, была пресечена контр-воспоминанием о том,
что теперь они стали случаться гораздо чаще.
Лайнус Штейнман улыбнулся. Из какого-то незапечатанного кармана или
из-за подкладки мальчик достал обрывок визитной карточки. Заслонявшая солнце
луна покатилась дальше, и мир вновь был ослеплен смыслом и светом и
изумительной тщетой значений. Глаза старика подернулись постыдными слезами,