"Майкл Чабон. Окончательное решение " - читать интересную книгу автора

когда он, успокоившись, следил, как мальчик быстро пишет короткий вопрос на
найденном клочке. Подойдя к старику, мальчик вопросительно посмотрел на него
и протянул обрывок серовато-бежевой бумаги верже.
- Лего Фред, - прочитал старик. Он понимал, что обязан разобрать это
послание, но смысл все равно ускользал. Наверное, его вышедший из строя мозг
не смог на этот раз полностью восстановиться после недавнего отключения.
Возможно, это неграмотный и ломаный призыв, воспоминание об исчезнувшем
африканском сером попугае? Или...
Клочок визитной карточки выскользнул из стариковских пальцев и,
кружась, упорхнул на землю. Ворча, старик наклонился, чтобы его поднять, а
когда поднял, то на обороте увидел два слова и цифру, написанные не
мальчишескими корявыми карандашными каракулями, а твердым, явно взрослым
почерком черными чернилами и тонким пером. Это был адрес мистера Дж. Блэка,
торговца редкими и диковинными птицами с улицы Клаб-Роу.
- Откуда у тебя эта бумажка? - спросил старик.
Мальчик забрал клочок визитной карточки и вывел под адресом только одно
слово: "Блэк".
- Он был здесь? Ты с ним говорил?
Мальчик кивнул.
- Понятно, - сказал старик. - Понятно, что мне надо ехать в Лондон.

IX

Его чуть не задавил мистер Пэникер.
Если в ясную погоду за рулем сидел благоразумный, как того требовала
сама суть его профессии, викарий, то маленьким стареньким автомобилем
Пэникеров бельгийского производства, терпящим безобразное обращение со
стороны сына своего нынешнего владельца и сохранившим лишь немногие из своих
первоначальных частей, управлять было трудно. Малюсенькое ветровое стекло и
разбитая левая фара придавали автомобилю вид двигающегося ощупью кривого,
этакого тонущего грешника, ищущего аллегорический спасательный канат.
Механизм рулевого управления, что, возможно, было не так уж некстати, в
большей степени зависел от постоянного применения силы молитвы. Тормоза же,
хоть говорить так значило бы богохульствовать, находились за гранью даже
этого святого посредничества. В целом, своей непригодностью, обшарпанностью
и в высшей степени неумолимой и неисправимой бедностью он по-своему, но
вполне отчетливо символизировал все, что было присуще жизни человека,
который - далеко не благоразумный, с точки зрения его профессии, и
охваченный порывом внутреннего неистовства, почти такого же глубокого, как
то, что в это холодное, мокрое, ветреное, типично английское летнее утро
толкало во все стороны печальную желто-коричневую "империю" на лондонском
шоссе - вдруг понял, бешено давя на отказавшую тормозную педаль и глядя на
единственный дворник, размазывающий и видоизменяющий полупрозрачную дымчатую
арку на ветровом стекле, что вот-вот совершит убийство.
Сначала, увидев лишь качающуюся тень, пляшущий на ветру кусок клеенки,
сдутый с поленницы какого-то фермера, он приготовился проскочить прямо
сквозь него, поверив в иронию судьбы, которая сопровождала его неизменно.
Затем, как раз тогда, когда рок в виде трепещущего покрова чуть не поглотил
автомобиль, клеенка вдруг обернулась плащом и когтями, огромной летучей
мышью, летящей навстречу и бьющей крыльями из коричневого твида. Оказалось,