"Дэвид Чейни. Мастер меча ("Честь самурая" #2) " - читать интересную книгу автора

- Подожди, маленькая Шимеко, - произнес Первый министр, снимая ленту
малинового цвета с плотной темно-красной бумаги.
- Моя жена, Хатидзё-но-Нии-Доно, требует встречи со мной, - громко
сказал Кийоморо. - Как странно! Она уже несколько недель не выходит из своих
покоев, а теперь объявляет, будто должна сказать мне что-то важное. Чего
может хотеть глупая женщина?
Первый министр подмигнул Шимеко, которая опустилась на колени перед
помостом, блеск ее глаз говорил о веселом нраве фрейлины и намекал на ее
доступность. Под взглядом Кийомори она опустила ресницы и вздрогнула.
Первый министр вздохнул: молодые женщины больше не считают его
привлекательным. Было время, когда такой разговор прошел бы иначе...
Тайра-но-Асон Кийомори из Рокухары! Даже в императорском дворце это имя
произносилось с уважением. Его сыновья имели второй и третий разряды в
придворной табели о рангах, шестнадцать ближайших родственников занимали
высокие посты. Ни у кого при дворе не было больше власти, чем у Кийомори. И
не только знатное происхождение помогло ему завоевать такое положение. Нет -
дар предвидения и расчет. Много лет назад министр проявил прозорливость,
сколотив особый отряд стражников из юношей от четырнадцати до шестнадцати
лет, которые обходили улицы Киото, проверяя лояльность населения. Стражников
насчитывалось около трехсот, их отличали по короткой стрижке и красной
одежде. Они проникали в каждый закоулок города: в гостиницы, в дома
удовольствия, в торговые места и даже в спальни горожан. Гвардия Кийомори
давала отчет только ему самому. Власть! Он крепко держал ее в кулаке и умело
пользовался ею. Многие из менее удачливых самураев завидовали ему, но сидели
тихо, опасаясь молодчиков в красном.
Потом сановник заболел и стал бояться загробного мира. Кийомори не был
религиозным. Это он нанес поражение монахам храма Дзион в 1146 году. Это он
спустя десять лет сражался против святош во, время войны Хоген. Но позже
болезнь и страх смерти заставили Кийомори изменить свои взгляды. В пятьдесят
один год он начал чувствовать ужасные спазмы и боли в животе, его лицо
побагровело от сжигавшего тело сильного жара. Стали поговаривать, что
болезнь ниспослана ему как возмездие за действия против служителей веры. Он
дал монашеский обет в Энряку-дзи и принял сан светского священника.
Сутры, молитвы, жертвоприношения, очистительные обряды сделали свое
дело: он излечился. Жар спал, спазмы прекратились - Кийомори вернулся к
прежнему образу жизни: слишком много ел, слишком много пил и, не обращая
внимания на недовольство двора, посещал дома удовольствия...
Кийомори хмуро взглянул на Шимеко: против своей воли девушка напомнила
ему, что он стар и смертен. Первый министр почувствовал, что у него
начинается очередной приступ неуправляемого бешенства. Он сделал над собой
усилие и улыбнулся Шимеко той улыбкой, которая когда-то очаровывала всех.
Она пришла в ужас.
- Передай Нии-Доно, что я приму ее сейчас же, - сказал Первый министр и
содрогнулся от ярости: девушка не ответила на его слова. - Сейчас же!
Шимеко торопливо попятилась, не вставая с колен и прижавшись лбом к
полу.
Кийомори снова вздохнул. Это конец. Он понимал, что обречен, - по
приступам дрожи в руках, по острой боли, сжигавшей внутренности, по
нахлынувшему волной жару, от которого горело лицо и тело покрывалось
испариной.