"Александр Чаковский. Мирные дни: Это было в Ленинграде (Трилогия, 3 часть) " - читать интересную книгу автора

- Подъезжаем, товарищ майор, - сказал я, останавливаясь рядом с ним.
Мне было необходимо сказать об этом вслух.
Майор обернулся.
- Что? - недоумевающе спросил он.
- К Ленинграду подъезжаем, - повторил я, - минут через двадцать будем
на месте.
Майор ничего не ответил и снова повернулся к окну. Я хотел уже отойти,
как вдруг услышал его голос.
- Странное дело, - сказал майор, не поворачивая головы, - вот ведь по
каким местам едем... Раньше тут целая армия пройти не могла...
Мысли его походили на мои. Я спросил сочувственно:
- Вам приходилось бывать в этих местах?
- Да, - ответил майор, - я батальоном командовал. Весь мой батальон лёг
на этих местах... - Он повернулся ко мне. - Странно мне теперь, - продолжал
майор. - Неужели все забудется, сотрутся следы, будет по этим местам
проноситься поезд, люди будут просыпаться, пить чай?.. А?
Я подумал, что, пожалуй, так и будет. Жизнь движется вперёд, и время
стирает всякие следы. Я многому научился на войне: не спать сутками,
разводить костёр на снегу, отыскивать блиндажи в лесах и заснеженных
развалинах, разбираться в картах, ездить и даже спать в кузовах машин на
обледене-лых снарядных ящиках... Понадобится ли все это теперь, в мирное
время?
В окне замелькали пригороды Ленинграда, и я уже ни о чём не мог
говорить. Я вернулся в купе и стал торопливо укладывать вещи в чемодан,
чтобы первым выскочить из вагона.
Поезд остановился.
В коридоре стояли пассажиры, медленно подвигаясь к выходу. Прямо передо
мной оказался толстый подполковник, мой сосед.
- Не будем торопиться, капитан, - сказал подполковник, тяжело
отдуваясь. Он поставил свой чемодан на откидной стул и тем самым
окончательно загородил мне дорогу. - Не люблю торопиться. - Он рассмеялся
сипловатым коротким смешком. - Из театра я тоже обычно позже всех выхожу.
Нечего было и думать выбраться, пока подполковник не пройдёт. Он снял
свой чемодан и двинулся только тогда, когда весь коридор перед ним оказался
свободным.
...И вот я стою на залитом солнцем перроне. Репродуктор обрушивает на
нас потоки какого-то синкопического марша. Мимо меня пробегают люди, машут
руками, обнимаются, целуются. Мелькают чемоданы, кто-то смеётся... Тяжело
дышит паровоз, весь в облаке белого пара...
Я ставлю чемодан и растерянно смотрю по сторонам, стремясь отыскать её
в этом шумном людском потоке, и ничего не вижу, и вдруг откуда-то со стороны
слышу её голос:
- Саша! Сашенька!
Лида стояла, прислонившись к железному столбу фонаря, и на ней было то
самое платье, в котором она снята на портрете, висевшем когда-то в комнате
Ирины...
Мы побежали друг другу навстречу.
...В трамвае было очень много народу, и мы оказались как раз у окна,
забитого фанерой, поэтому я не мог разглядеть города. Потом, когда мы шли по
улице Стачек, я всё время отставал от Лиды, потому что смотрел по сторонам.