"Карел Чапек. Гордубал" - читать интересную книгу автора

мыло и handbag[31] с цепочкой.
А это flashlight[32], Гафья, нажмешь кнопку - и он светит, а тут
картинки из газет, это я для тебя вырезал, знаешь, дочка, сколько их было -
я восемь лет собирал их, но пришлось оставить, не поместились в
сьюткейсе[33]. Постой-ка, там у меня еще кое-что есть!
Ну вот, слава богу, и ручей. Никаких железных мостов, только камни в
воде, нужно прыгать с одного на другой, размахивая руками. Э, братец, а вот
тут в зарослях ольхи мы еще мальчишками, мокрые по уши, засучив штаны,
ловили раков; а цел ли тот крест, что стоял на повороте дороги? Славу богу,
вот он, покосился, но еще стоит там, у проселочной дороги, мягкой и теплой
от пыли, пахнущей скотом, соломой и рожью. Сейчас должен быть забор
Михальчукова сада; вот и он, тут как тут, зарос сиренью и орешником, такой
же запущенный, как и был.
Слава тебе, господи, вот я и в деревне. С приездом вас, Юрай Гордубал!
И Юрай Гордубал останавливается - черт знает, отчего таким тяжелым стал
вдруг чемодан? Надо бы утереть пот. Эх, господи, что ж это я не умылся в
ручье, нужно было вынуть бритву, зеркало да побриться у воды! А то ни дать
ни взять - чистый цыган, бродяга, разбойник. Не поворотить ли назад и
умыться, прежде чем покажусь Полане на глаза? Нет, не годится, Гордубал,
тебя уже заметили. За Михальчуковым забором, из заросшей лопухом канавы,
таращит глазенки удивленный малыш. Окликни его, Гордубал, спроси: "Чей ты,
не Михальчуков ли?" И мальчуган пускается наутек, шлепая босыми ножонками.
А что, если обойти деревню и пробраться домой задами? думает Гордубал.
Это можно, да, глядишь, накинутся на меня: "Эй ты, куда лезешь! Заворачивай
оглобли, не то огрею кнутом!" Ничего не поделаешь, придется идти деревней;
ох, господи, хоть бы этот чемодан не оттягивал руку!


III

Бабье лицо за окошком с геранью, желтоглазые подсолнечники, старуха на
дворе выплескивает что-то, детишки останавливаются и таращатся: эй, эй,
кто-то чужой идет! - дедка Кирилл жует губами и даже глаз не подымает; еще
один толчок в сердце, и - с нами бог! - Юрай входит, нагнув голову, в ворота
своего дома.
Своего? Ты же ошибся, дурачок! Разве это Гордубалова деревянная изба,
деревянный хлев и бревенчатый амбар? Это же целая усадьба; каменный дом крыт
черепицей, на дворе колодец с железным насосом, железные плуг и борона, -
поместье, дай только; живей, Гордубал, живей убирайся отсюда со своим черным
чемоданчиком, пока не вышел хозяин и не сказал: "Ну что ты тут
вынюхиваешь?" - "Добрый день, хозяин, не жила ли здесь Полана Гордубалова?..
Прошу прощенья, я, видно, ошибся малость".
На крыльцо выходит Полана и останавливается как вкопанная. Судорожно
прижимая руки к груди, она тяжело и прерывисто дышит и не сводит с мужа
испуганных глаз.
И теперь не знает Юрай Гордубал, что сказать: столько раз он
представлял себе эту встречу - и отчего же она ни на что не похожа? Не
закрыл он глаз Полане, подкравшись сзади, не стукнул ночью в окошко, не
пришел со словами благословения в вечерний час, когда звонит стадо, нет, вот
он: ввалился щетинистый и неумытый. Ну чего ж удивляться, если женщина