"Чарльз Спенсер Чаплин. Моя биография " - читать интересную книгу автора

на меня. Мы втроем быстро скинули башмаки и зашлепали по воде. Теплая
морская вода, мягкий песок под ногами - какое неизведанное дотоле блаженство
я испытывал от их прикосновения.
Что это был за день! Ярко-золотистый пляж, усеянный красными и синими
ведерками, лопатками, разноцветные тенты и зонты, парусные лодки, весело
бегущие по смеющимся волнам, а на берегу - другие лодки, лениво отдыхающие
на боку и пахнущие смолой и водорослями. Память об этом дне и его очаровании
до сих пор живет во мне.
В 1957 году я снова приехал в Саусэнд, но напрасно искал там узкую
крутую улочку, с которой впервые увидел море, - от нее не осталось и следа.
На окраине города я разыскал остатки рыбачьей деревушки, увидел старинные
фасады ее лавчонок. Там ощущалось какое-то дуновение прошлого - может быть,
это был просто запах смолы и водорослей.
Деньги у нас текли, как песок в песочных часах, и вскоре вновь настали
тяжелые времена. Мать искала какую-нибудь работу, но ее нелегко было найти.
Снова перед нами вставали неразрешимые трудности. Мы не уплатили очередного
взноса, и у матери забрали ее швейную машинку. А тут еще отец перестал
давать свои десять шиллингов в неделю. В отчаянии мать обратилась к другому
адвокату, а тот, не предвидя хорошего вознаграждения, посоветовал ей вместе
с детьми перейти на попечение городских властей. У матери не оставалось
выбора: она была обременена двумя детьми, да и здоровье у нее было плохое.
Мать решила, что мы все трое должны пойти в Лэмбетский работный дом.

II

Хотя мы понимали, что жить в работном доме зазорно, но когда мать
объявила нам о своем решении, мы с Сиднеем решили, что все-таки это выход и
похоже на приключение, а главное, нам не придется больше шить в одной душной
комнате. Но по-настоящему я понял, что происходит, лишь в тот печальный
день, когда мы вошли в ворота работного дома. Тут меня охватило отчаяние:
нам пришлось расстаться с матерью - она должна была пойти в женское
отделение, а мы - в детское.
Как хорошо я помню острую грусть первого дня свиданий и ту боль,
которую я испытал, увидев мать в казенном платье работного дома. Она
выглядела такой растерянной и смущенной! За одну неделю она постарела и
очень похудела. Но как только она увидела нас, ее лицо осветилось улыбкой.
Мы с Сиднеем разревелись, а вместе с нами заплакала и мать. Крупные слезы
катились по ее щекам. Однако она быстро справилась со своим волнением. Мы
уселись на грубую скамью, тесно прижавшись друг к другу, и она нежно гладила
наши руки, положив их себе на колени. Она гладила с улыбкой наши коротко
остриженные головы и утешала нас, обещая, что скоро мы снова будем вместе.
Из кармана своего фартука мать достала пакетик засахаренных орехов,
купленных в лавочке работного дома на деньги, которые она заработала, связав
кружевные манжеты для надзирательницы. Потом мы расстались, и Сидней долго с
грустью говорил мне о том, как мама сразу постарела.

***

Мы с Сиднеем довольно быстро приспособились к жизни в работном доме, но
нам по-прежнему было очень грустно. Эти дни почти изгладились из моей