"Сид Чаплин. Караван к солнцу " - читать интересную книгу автора

- Не хочу воды. Что мне вода? Если не врут, то я поужинаю в раю. Ай! -
Это мы его подняли. - Не убирайте со стола, пока я буду спать, я хочу
выспаться. Кому страшно умирать? Ничего тут страшного нет. Хочу умереть,
умереть хочу... Пропади они пропадом, эти шахты, пропади они пропадом,
десятники и шестерки. Пусть у меня руки отсохнут, если я еще раз возьму
обушок и лопату. Скорее уголь сгниет в пластах, чем я сяду за машину. А все
она, стерва, денег ей мало. Гори они огнем, и ствол и клети, удавись они,
тросы-колеса. Ради их утробы семь дней в неделю ползаешь на брюхе, как муха
по мясу. Кончай работу, давай наверх. Все это для дураков: работать, как
лошадь, а тратить, как осел. Бочка пива - тоже для дураков. Женитьба и
церковь по воскресеньям - это все для дураков. Если ты настоящий мужик,
стань и постой на солнышке. На спор, Эдди? Я прав. Катись они подальше,
попы, епископы и кардиналы. Катись они - сами не могут и не хотят, а нас
заставляют. Политики, гады, встанут на задние лапы и мелют языком. Мы
вкалываем, а они у каминов греются, в купе полеживают, зады отращивают. Все,
я завязываю. Если бы я пережил сегодняшний вечер, я бы сдал пропуск и лампу
и пошел бродяжничать.
- Ты договоришься до того, что умрешь со смертным грехом на душе, -
сказал его брат.
- Какой ад и чистилище хуже этого? Отведи меня туда, и я рассмеюсь
дьяволу в рожу. Он сопляк. Я его научу кое-чему. Я кое-что повидал. Я бы
сейчас со смеху умер, если бы и так не помирал... Зачем было родиться на
свет, если так помирать? Им бы не на кресте, а на зубках врубовой машины его
распять. Его мамаша не стала бы тогда смотреть, как он умирает. Ему, небось,
не вгоняли гвозди в живот, как мне.
Мучительными приступами одолевали мы с носилками узкий ходок. Вот мы
оба, держась за ручки, опускаемся на колени и толкаем ношу перед собой, а
обломки крепи впиваются в спину, в бока, словно вынуждают оставаться на
коленях и каяться вместо него, а у нас и без того нет сил подняться. В тех
низовых воротах было одно место, где штрек сужался до ширины плеч, мы это
место называли "нырище". Всего шесть ярдов* тянулся этот лаз, но когда в
него сунешься, покажется: все шестьдесят. Порядок в пути у нас был такой:
Джорди уползал вперед, разворачивался и брался за ручки. Колеса не
пропускали ни одной рытвины, ни одного подвернувшегося камня. От этого и на
здоровую голову можно сдвинуться, а каково было Арту, перевязанному, как
куль, беспомощному и недвижимому! Вблизи от нырища он на время унял свою
яростную хулу на все живое, хотя и тогда его язык не успокоился. Умерив
голос, он говорил сам с собой либо с кем-то, кто ему представлялся. Пока
Джорди в нырище готовился принять носилки, мы все сгрудились около них,
приподняли на уровень бровки уступа и просунули в лаз переднюю пару ручек.
Но сначала, опасаясь осложнений, Эндрюс объяснил Арту, что мы собираемся
делать.
______________
* Около пяти с половиной метров

- Мы у нырища, - сказал он. - Слышишь меня? Управимся в два счета.
Но Арт по-прежнему о чем-то договаривался с самим собой.
- Берись, ребята, - велел Эндрюс, - ему ни до чего сейчас. Он ошибался,
Эндрюс, едва мы вдвинули носилки в щель, как раздался леденящий душу вопль.
Кровля надвинулась внезапно, словно неумолимая смерть. Я впервые слышал, как