"Александр Чаянов. Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина" - читать интересную книгу автора

Тобою, одной тобою...
А. Пушкин
С грустной и в то же время радостной болью увидел Бутурлин, как
открылась перед ним с Поклонной горы первопрестольная столица наша.
С досадой ожидал он конца допросов, которые стражники учинили
Афанасию, остановив карету у Дорогомиловской заставы, и с какой-то
затаенной робкой надеждой взглянул на свою спутницу, когда лошади тронулись
и застучали подковами по настилке Москворецкого моста.
После утомительного долгого путешествия Федор доставил Жервезу к
подъезду Лефортовского дома ее дяди, английского советника в Москве.
Молодая девушка простилась с ним холодно, почти не глядя на него, и
даже не пригласила зайти с нею в дом. Бутурлин низко поклонился ей вслед,
долго стоял в оцепенении посреди улицы, держа шляпу в руке. Наконец
опомнился и велел Афанасию ехать домой.
С той минуты, когда Мадлена в исступлении ревности швырнула в него
канделябром и пыталась, бросившись на Жервезу, выцарапать ей глаза и когда
пришлось бросить ее связанной и с заткнутым ртом в комнате брюссельской
гостиницы, Бутурлин был в каком-то полузабытьи, и все его существо казалось
растворенным в излучаемых Жервезой тайных чарах.
Едучи к себе на Знаменку по колдобинам московских мостовых, он пытался
отдать себе отчет в своих чувствах к этой холодной, сохранившей что-то от
своего рыбьего бытия женщине... Он не мог назвать это чувство любовью, но в
то же время ощущал отчетливо, что она для него единственна и без нее ему не
быть.
Толпа не ожидавшей его приезда челяди в боязливом безмолвии встретила
молодого барина.
Старый граф не дождался сына и год назад отдал богу душу, сестра еще
при его жизни была просватана за молодого Репнина и, выйдя замуж,
выделилась и уехала в Северную Пальмиру. Домом правила старая ключница
Агафья, Матрешина тетка.
Федор молча вышел из кареты и прошел сквозь пустые, холодные комнаты,
с мебелью под чехлами и паутиной по углам.
Дворовые с поспешностью открывали ставни, но свет, проникая сквозь
мутные стекла окон, не мог разогнать могильного сумрака и сырости
брошенного и, казалось, умершего дома.
Дойдя до круглой столовой, Бутурлин бросил плащ и шляпу на диван и,
сев к столу, опустил на руки отяжелевшую голову.
Было холодно, сыро и глухо, глухо. Только изредка из отдаленных комнат
доносился по временам гул голосов, очевидно, дворня допрашивала Афанасия о
подробностях его странствований.
Прошел час, быть может и больше.
Скрипнула дверь, и в комнату вошла Матреша в новом сарафане, вся
зардевшаяся, несла в руках графинчики с водками и холодный пирог.
Федор посмотрел на нее тупым незамечающим взором и махнул рукой, чтобы
уходила.
Девушка поставила поднос на круглый стол, постояла в нерешительности и
вдруг убежала со слезами на глазах. А Федор продолжал сидеть в молчании,
глядя в одну точку.
На другой день Бутурлин проснулся очень поздно, приказал никого не
принимать и начал устраивать свое жилище по-новому.