"Ян Чжу. Чжуанцзы " - читать интересную книгу автора[на него], а понимаю [его] разумом {4}, не воспринимаю [его] органами
чувств, а действую лишь разумом. Следуя за естественными волокнами, режу сочленения, прохожу в полости, никогда не рублю то, что слишком твердо, - центральные жилы и связки, а тем более - большие кости. Хороший повар режет, [а поэтому] меняет нож раз в год. Посредственный повар рубит, [а потому] меняет нож раз в месяц. Ножу [вашего] слуги ныне девятнадцать лет, [я] разделал им много тысяч бычьих туш, а лезвие у него словно только что заострена на точильном камне. Между сочленениями есть щели, а острие ножа не имеет утолщения. Когда вводишь в щель тонкое лезвие, места, где погулять ножу, находится с избытком. Поэтому и через девятнадцать лет его лезвие словно только что заострено на точильном камне. Но, несмотря на это, каждый раз, подойдя к сложному сплетению, вижу, как трудно с ним справиться, страшусь и остерегаюсь, не отвожу глаз, веду нож медленно, едва шевеля. И вдруг так быстро заканчиваю разделку, точно рассыпаю ком земли. Подняв нож, я постою, оглянусь по сторонам, пройдусь в нерешительности и, удовлетворенный, оботру нож и спрячу. - Отлично! - воскликнул Прекрасномилостивый. - Услышав рассказ повара, я понял, как достичь долголетия {5}. Увидев Правого Наставника, Гунвэнь Высокая Колесница {6} с удивлением спросил: - Что [ты] за человек? Почему одноногий? {7} От природы или от [руки] человека? - От природы, не от [руки] человека, - ответил Правый Наставник. - От не от [рук] человеческих, а от природы. Фазан на болоте клюнет [лишь] через десяток шагов, напьется [лишь] через сотню шагов, [но] не хочет, чтобы [его] кормили в клетке. И все же не ценит, что [он] - сам себе хозяин. [Когда] умер Лаоцзы {8}, явился оплакать его Цинь Свободный от Суеты {9}, трижды возопил и вышел. - Разве [вы] не были другом учителя? - спросил ученик. - Был, - ответил Цинь Свободный от Суеты. - И так [мало] плакали? - Да. Сначала я думал, что там его ученики, а теперь понял, что нет. Когда я вошел попрощаться, там были старые, вопившие над ним, словно над родным сыном; были молодые, плакавшие над ним, словно над родной матерью. [Все] они собрались для того, чтобы говорить [там, где] не нужно слов, плакать [там, где] не нужно слез. Это означает бегство от природы, насилие над чувствами, забвение доставшегося [от природы]. В старину это называли карой за отступление от природы {10}. Когда наступило время, учитель родился; пришло время уйти, учитель покорился. К тому, кто спокойно следует за временем и обстоятельствами, нет доступа ни печали, ни радости. В старину это называли независимостью от природы. Для рук, заготавливающих хворост, [наступает] предел. Но огонь продолжает разгораться, и есть ли ему предел - неведомо. |
|
|