"Виталий Чечило. Солдаты последней империи " - читать интересную книгу автора

из камня и имели стены по два метра толщиной с бойницами для стрельбы из
винтовок. Сохранились даже клепаные водопроводные башни. Большинство
разъездов ныне переведены на автоматику и брошены людьми. Как-то в ноябре
меня высадили на разъезде Дермень-Тюбе, ловить дезертиров. На разъезде
наставили товарников. Поди найди его там! У меня и в мыслях не было.
Станционное здание казахи использовали как кошару для овец, пол по колено
был усыпан кизяками. Я жил там сутки, спал на блохастой кошме, смердящей,
как дохлый вокзальный бомж. Наконец, решился разжечь печь - большую, с
чугунной дверцей и царскими орлами на ней. Перед этим я, скуки ради, хотел
выломать дверцу себе на память. Ее не топили года с 1917. Сжег бумагу,
кизяк, наломал веток карагача. В трубе загудело, собрался народ - подумали,
что пожар. Аксакалы изумленно цокали языками и шумно втягивали воздух носом.
Им было удивительно, зачем выпускать тепло в железную бочку. Наконец один, с
медалью за город Будапешт на чапане, произнес: "Я такое в войну видел".
Казаков в нас удивляло многое: что спим на простынях, отгоняем мух ото рта
рукой. Казаки, например, мух с пиалы сдувают губами. Есть даже пословица:
"Дурной, как русский, он мух руками отгоняет". Действительно, когда входишь
в юрту, можно прослыть за сумасшедшего, если начинаешь отмахиваться от мух
руками. Трудно сохранять спокойствие и сдувать мух с носа и рта. К утру мне
окончательно надоело ловить дезертира; я хорошо знал российскую военную
историю и сюжет картины Верещагина "Забытый". Сел в товарный поезд и
вернулся на станцию. Пришел в часть, а там спрашивают:
- Ты почему на службу не являешься? Тебя уже ищут.
Единственным позитивным результатом экспедиции было то, что на разъезде
я познакомился с Аминой, казашкой, и Бертой, оказашенной немкой. Работали
они в разъездном магазине. Задача была одна - скупить в проезжающих поездах
продукты питания (тогда в поездах толком не кормили). Узбеки затаривались в
Москве и продавали втридорога. Продавщицы обирали уже соотечественников. В
пустыне шкала ценностей диктуется потребностью: в запас не возьмешь ничего,
кроме риса, муки и сахара. На Востоке бытует пословица: "Одного и того же
верблюда можно купить и за одну монету, и за сто". У речки, где есть дороги,
верблюда можно было обменять на "Запорожец" - эта машина с воздушным
охлаждением очень хорошо показала себя в условиях пустыни. Казахи были
абсолютно безразличны к достижениям нашей цивилизации, кроме, разве что,
мотоциклов и телевизоров. Машины (кроме "Запорожца") или холодильники
предмета вожделения не составляли, а дача у казаха всегда с собой. В пустыне
такого же верблюда можно было выменять на мясо рублей за триста. Особенность
казахских кочевий - малое количество тягла, несколько вьючных верблюдов и
несколько верховых коней. Остальные оставались полудикими и шли на мясо.
Артезианская скважина на разъезде притягивала кочевников, поскольку была
единственным источником питьевой воды. Сами казахи могут обходиться без
воды - молочными продуктами, но нужно поить баранов. Начальник пожарной
команды полка как-то повез в пустыню воду, чтобы поменять у казахов на
водку. Разбил машину о единственный столб.
Меновая торговля велась бойко. Казахов в магазине удивляли белые халаты
продавщиц - они думали, что это больница, куда попадали только редкие
казахи. Что особенно нравилось продавщицам, так это то, что казахи с любой
купюры не требовали сдачи. Деньги не имели для них номинальной стоимости.
Господа офицеры покупали в магазине исключительно водку и вино, в основном
узбекские портвейны "Агдам", "Талас" и "Арак". Офицерских жен поражало в