"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

званию заговорил с ней из коридора:
- Мадам, вы должны немедленно встать и пойти с нами, или мы вытащим вас
из постели силой.
Миссис Джеймсон подняла дикий визг. Женщина-полисмен, держа руку на
кобуре, вошла в спальню. Миссис Джеймсон продолжала визжать. Женщина
велела ей встать и одеться, в противном случае ее доставят в полицейский
участок в ночной рубашке. Когда миссис Джеймсон направилась в ванную,
представительница властей пошла за ней. Миссис Джеймсон снова принялась
кричать, у нее началась истерика. Она кричала и на полицейских, когда
вышла к ним в верхний холл, но дала вывести себя из дому, посадить в
автомобиль и привезти в участок. Там она снова стала визжать. В конце
концов она уплатила один доллар штрафа и была отправлена на такси домой.
Миссис Джеймсон твердо решила, что полицейских следует уволить, и, едва
вернувшись домой, принялась за дело. Перебирая в уме своих соседей и
подыскивая среди них кого-нибудь, кто был бы достаточно красноречив и
относился к ней с сочувствием, она подумала о Питере Долмече: это был
автор телевизионных передач, который жил только литературным трудом и
снимал сторожку у Фулсомов. В поселке его не любили, но миссис Джеймсон
иногда приглашала его на вечеринки, и он считал себя ее должником. Она
позвонила ему и рассказала о случившемся.
- Не могу этому поверить, дорогая, - сказал он.
Миссис Джеймсон сказала, что, зная его природное красноречие, она
просит, чтобы он ее защитил.
- Я против фашизма, дорогая, - заявил Долмеч, - где бы он ни поднял
свою отвратительную голову.
Затем миссис Джеймсон позвонила мэру и потребовала от него расследовать
незаконные действия полиции. Рассмотрение ее жалобы было назначено на тот
же вечер в восемь часов тридцать минут. Мистер Джеймсон в тот день был в
отлучке по делам. Миссис Джеймсон позвонила нескольким друзьям, и к
полудню весь Проксмайр-Мэнор знал, что она претерпела унижение от
женщины-полисмена, которая последовала за ней в ванную комнату и сидела на
краю ванны, пока она одевалась, и что миссис Джеймсон доставили в
полицейский участок под дулом револьвера. На заседание явились человек
пятнадцать - двадцать соседей. Мэр и семеро членов муниципалитета, а также
двое полицейских и женщина-полисмен - все были там. Когда заседание
объявили открытым, Питер встал и спросил:
- Разве в Проксмайр-Мэнор пришел фашизм? Это что же, по нашим тенистым
улицам бродит призрак Гитлера? Неужели мы у себя дома должны бояться
топота сапог штурмовиков по нашим тротуарам и с трепетом в груди ждать,
что в наши двери станут колотить бронированные кулаки?
Он все говорил и говорил. Должно быть, целый день потратил, чтобы
подготовить речь. Она вся была направлена против Гитлера, а о миссис
Джеймсон в ней упоминалось лишь мимоходом. Присутствующие начали кашлять,
зевать, потом расходиться. Когда жалоба была отклонена и заседание
закрыто, в заде никого не осталось, кроме главных действующих лиц. Дело
миссис Джеймсон было проиграно, но не забыто. Когда поезд проходил мимо
зеленых холмов, кондуктор говорил: "Вчера здесь арестовали одну даму",
потом: "В прошлом месяце здесь арестовали одну даму"; а теперь он говорит:
"Вот то самое место, где когда-то арестовали даму". Таков был
Проксмайр-Мэнор.