"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

у плотины, то удаляясь от него. Когда снег стал слишком глубоким, чтобы
проехать на коньках, мальчики прислонили лопаты к сосне и сели под ней,
чтобы отвязать коньки.
- Знаешь, Терри, когда ты в школе, мне без тебя скучно.
- А меня в школе так нагружают, что некогда о ком-нибудь скучать.
- Закурим?
- Нет, спасибо.
Первый мальчик вытащил из кармана мешочек с сассафрасовым корнем
[дерево или кустарник из семейства лавровых; дикорастущая сассафраса
встречается в приатлантических штатах Северной Америки], наструганным с
помощью специально предназначенной для этой цели карандашной точилки,
отсыпал щепотку на кусочек грубой желтой туалетной бумаги и свернул
толстую сигарету, которая вспыхнула как факел, осветив его худенькое лицо
с промелькнувшим на нем выражением нежности и запорошив пеплом его штаны.
Затягиваясь дымом, он ясно различал вкус составных частей своей сигареты -
едкость горящей туалетной бумаги и сладость сассафрасы. Он вздрогнул,
когда дым достиг его легких, но все те был вознагражден сознанием, что он
умный и взрослый. Когда коньки были отвязаны, а сигарета догорела,
мальчики пустились в обратный путь к поселку. Первый дом, мимо которого
они прошли, принадлежал Райдерам; он был знаменит в Сент-Ботолфсе тем, что
с незапамятных времен шторы на окнах гостиной были задернуты, а дверь в
нее заперта. Что прятали Райдеры у себя в гостиной? Весь городок буквально
сгорал от любопытства. Может, там чей-нибудь труп, или вечный двигатель,
или мебельный гарнитур восемнадцатого столетия, или языческий алтарь, или
лаборатория для дьявольских опытов над собаками и кошками? Люди завязывали
дружбу с Райдерами, надеясь проникнуть к ним в гостиную, но это никому не
удалось. Сами Райдеры - странная, но, в сущности, довольно дружная семья -
украшали свою елку в столовой, где они проводили целью дин. За домом
Райдеров был дом Тримейнов; проходя мимо, мальчики видели отблеск чего-то
желтого - бронзы или латуни, что намекало на богатство красок в этом доме.
В молодости, путешествуя по Персии, доктор Тримейн вылечил шаха от чирьев,
и в награду его одарили коврами. Ковры у Тримейнов были на столах, на
рояле, на стенах и на полу, и их яркие тона бросались в глаза сквозь
освещенные окна. Вдруг у одного из мальчиков - того, что курил, - возникло
ощущение, будто ярость пурги и теплота красок в доме Тримейнов чем-то
связаны между собой. Это было как откровение, да такое волнующее, что он
пустился бежать. Его приятель трусил рядом с ним до угла, и там до их
слуха донесся звон колоколов церкви Христа Спасителя.
Приходский священник собирался благословить участников церковного хора,
который должны были сегодня ходить по домам и славить Христа, а сейчас они
стояли в гостиной священника. От их одежды исходил горьковатый и
возбуждающий запах метели. В комнате было уютно, чисто, тепло, и пока
хористы не вошли туда все в снегу, в ней приятно пахло. Они знали, что
мистер Эплгейт сам убирает комнату, потому что он холостяк и экономку не
нанимает, не желая допускать в свое святилище женщин. Он был высокого
роста, со странным, даже каким-то стильным изгибом спины, который
соответствовал округлости нижней части его живота; живот этот он носил
перед собою величественно и удовлетворенно, словно в нем хранились деньги
и ценные бумаги. Время от времени мистер Эплгейт похлопывал себя по животу
- своей гордости, своему другу, своему утешению, своему сосуду греха.