"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

кусали деревенских почтальонов и забирались в дома. Рак стал обыденным
заболеванием, но мужчинам и женщинам, оказавшимся в его власти, говорили,
что их боли - всего лишь результат пустякового осложнения, между тем как
за спиной у них братья и сестры, мужья и жены шептали: "Единственное, на
что можно надеяться, - это на скорую смерть". Столь жестокое и явное
лицемерие вызвало обратную реакцию, и в конце концов никто уже не мог
уверенно сказать, что за боль гнездится в его внутренностях: зов ли это
грядущей смерти или просто газы.
У большинства болезней есть своя мифология, свои группы населения, свои
декорации и свои угрюмые шутки. С чумой связаны маскарады, пение и танцы
на улицах. Туберкулез в эпоху своего расцвета напоминал цивилизацию, в
которой каста благообразных, блестящих я обреченных мужчин и женщин
влюблялась, вальсировала и изобретала для себя всякие привилегии,
оправдываемые болезнью; но в случае с раком всеобщая конспирация лишала
костлявую руку смерти всякой реальности, "Да вы и оглянуться не успеете,
как будете снова на ногах, - говорит сестра умирающему. - Вы ведь хотите
потанцевать на свадьбе вашей дочери, правда? Неужто вам не хочется выдать
дочку замуж? Так вот, нельзя надеяться на поправку, если мы не будем
веселее, верно? - Она протирает его руку спиртом и приготавливает шприц. -
Ваша жена говорила, что вы страстный альпинист, но, если вы хотите
поправиться и снова лазить по горам, вам следует держаться бодрее. Вы же
хотите снова лазить по горам, ведь так? - Содержимое шприца введено ему в
вену. - Сама-то я никогда по горам не лазила, - продолжает сестра, - но
думаю, когда взберешься на вершину, просто дух захватывает. Само
восхождение мне бы вряд ли понравилось, но вид с вершины, должно быть,
прелестный. Мне рассказывали, что в Альпах прямо в снегу растут розы; так
вот, если вы хотите снова все это увидеть, вам следует приободриться. -
Больной начинает засыпать, и она повышает голос. - О, вы оглянуться не
успеете, как снова будете на ногах! - восклицает она; затем тихо-тихо
закрывает дверь палаты и говорит его родным, ожидающим в коридоре: - Я
снова дала ему снотворное, и все, что мы можем сделать, - это молиться,
чтобы он никогда больше не проснулся". Мелиса была одной из тех
несчастных, кому пришлось претерпеть такое обращение.
Как только Мозес узнал о болезни жены, он сразу же вернулся из своих
скитаний, набрав в долг достаточно денег, чтобы создать по крайней мере
видимость платежеспособности. Могло показаться, будто он не рассказал
Мелисе о своих денежных затруднениях лишь потому, что по возвращении нашел
ее едва оправившейся от болезни; однако на самом деле причина была в
другом. Ни при каких обстоятельствах он не мог рассказать ей о своих
денежных затруднениях, как не мог Каверли сообщить, что видел дух отца.
Живи Мозес в Партении, он не задумываясь повесил бы объявление "Продается"
на окне своей гостиной и еще одно на ветровом стекле своего автомобиля с
откидным верхом, но поступить так в Проксмайр-Мэноре было бы смерти
подобно. Беспокойство Мозеса проявлялось не в раздражительности, а в
бесшабашной веселости. Мелиса же не нашла ничего лучше, кроме как принять
эту напускную веселость за подтверждение своей нелепой уверенности в том,
что она больна раком. Она не могла убедить себя, что выздоравливает, не
могла поверить словам врача. Она позвонила в больницу, вызвала к телефону
сестру, которая за ней ухаживала во время болезни, и спросила, не
согласится ли та встретиться с ней.