"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

площадки, розарии, коровники, фермы, луга, ручьи с форелью, леса, усадьбы
и церкви золотых былых времен. Те, кто ехал по этому шоссе,
останавливались поесть в веренице совершенно одинаковых ресторанов, где
стенная роспись, писсуары, меню и автоматы по продаже изображений святых
тоже были совершенно одинаковы. Трогательной стороной этой осенней ночи,
полной дорожных опасностей, было то, что столь многие автомобилисты
молились об особом покровительстве милостивого святого Христофора и о
благословении святой девы.
Подъездная дорога (подъездная дорога N_307) отходила от Северной
скоростной магистрали к кинотеатру "Лунный свет", а там было все, что
может понадобиться человеку: средства для быстрой езды, пища, возможность
заняться спортом (площадка для гольфа), а в темных машинах амфитеатра -
место для свершения весенних или, в данном случае, осенних обрядов. Была
осенняя ночь, и в воздухе пахло пыльцой и увяданием. Эмиль сидел на заднем
сиденье с Луизой Мекер. Чарли Патни, его лучший друг, сидел впереди с
Дорис Пирс. Все они пили виски из бумажных стаканчиков и все были более
или менее раздеты. На экране какая-то женщина восклицала: "Я хочу надеть
на себя невинность, как новое светлое платье. Я хочу снова почувствовать
себя чистой!" Потом она хлопнула дверью.
Эмиль гордился своей кожей, но упоминание о чистоте пробудило в нем
сомнения и дурные предчувствия. Он покраснел. Такие поездки были для его
поколения в порядке вещей, и если бы он не участвовал в них, то приобрел
бы репутацию ломаки и маменькиного сынка. Четверо мальчишек, его
одноклассники по средней школе, были арестованы за продажу
порнографических открыток и героина. Они предлагали свой товар и ему, но
мысль об употреблении наркотиков и рассматривании непристойных открыток
была ему противна. Если он сидел раздетый на заднем сиденье автомобиля, то
только потому, что музыка, под которую он танцевал, и фильмы, которые он
смотрел, все меньше и меньше касались человеческих чувств, все больше и
больше - неприкрытой чувственности, как будто бы розарии и спортивные
площадки, похороненные под автострадой, наслаждались мщением. О чем думает
сторож при шлагбауме, стоя в лучах осеннего солнца? Почему у почтмейстера
такой мечтательный вид? Почему судья, председательствующий на сессии,
беспокойно ерзает? Почему таксист хмурится и вздыхает? О чем думает
чистильщик сапог, глядя на дождь? Что омрачает душу и мучает тело водителя
грузовика на скоростной магистрали? Какие мысли проносятся в голове у
старика садовника, опрыскивающего кусты роз, у гаражного механика,
лежащего на спине под "бьюиком", у праздного адвоката, у моряка,
ожидающего, пока рассеется туман, у пьяницы, у солдата? Было время
сладострастия, а Эмиль был сыном своего времени.
Луиза Мекер, конечно, проститутка, но ее разнузданность, казалось,
представляла одну из сторон ее веселого нрава. Она делала то, чего от нее
ожидали и что помогало ей со всеми ладить, и ее распущенность немало этому
способствовала. Однако своей сговорчивостью она иногда как бы принижала и
подвергала осмеянию высокие порывы, к которым Эмиль все еще сохранял
какие-то смутно нежные чувства. Весной, когда под окном его спальни цвела
сирень и он, лежа в постели, вдыхал ее аромат, его охватывало чувство
столь же сильное, как честолюбие, но не имевшее названия. Ах, мне хочется,
думал он, сидя раздетый в машине, мне так хочется сделать что-нибудь
хорошее! Но что он хотел сделать? Стать пилотом реактивного самолета?