"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

позвать доктора, не заботясь о последствиях, и Гонора пошла в ванную и
торопливо оделась. Затем она вышла в пустой коридор. Служебные каюты
эконома и врача были заперты, и свет в них не горел. Она поднялась на один
марш по трапу до верхней палубы, но в танцевальном зале, в баре, в
комнатах отдыха - везде было пусто. Из темноты выступил какой-то старик в
пижаме и подошел к ней.
- Я тоже не могу заснуть, сестра, - сказал он. - Джин распутывает
клубок забот [перефразированные слова Макбета из трагедии Шекспира
"Макбет": "Невинный сон, распутывающий клубок забот" (акт II, сц. 2)].
Знаете, сколько мне лет? Я на семь дней моложе Герберта Гувера и на сто
пять дней старше Уинстона Черчилля. Я не люблю молодежи. Они слишком
шумят. У меня трое внуков, и больше десяти минут я не могу их вынести.
Десять минут, и ни секунды больше. Моя дочь замужем за принцем. В прошлом
году я им дал пятнадцать тысяч. В этом году ему нужно двадцать пять. Что
меня бесит, это его манера просить деньги. "Мне очень тяжело просить у вас
двадцать пять тысяч, - говорит он. - Очень тяжело и унизительно". Мои
внучата не умеют говорить по-английски. Они зовут меня Нонно... [дедушка
(итал.)] Дайте отдых ногам, сестра. Сядьте и побеседуйте со мной и
помогите мне скоротать время.
- Я ищу доктора, - сказала Гонора.
- У меня отвратительная привычка цитировать Шекспира, - сказал старик,
- но вас я пощажу. И еще я знаю кучу стихов Мильтона. И "Сельское
кладбище" Грея [элегия английского поэта Томаса Грея (1716-1771)], и
"Ученого цыгана" Арнолда [стихотворение английского поэта и критика Мэтью
Арнолда (1822-1888)]. Какими далекими нам кажутся все эти ручьи и луга! У
меня нечиста совесть. Я убийца.
- В самом деле? - спросила Гонора.
- Да. Я торговал нефтепродуктами в Олбани. Оборот предприятия составлял
свыше двух миллионов в год, Бензин, нефть и ремонт отопительной
аппаратуры. Как-то вечером мне позвонил один человек и сказал, что
форсунка у него издает какой-то странный звук. Я ответил, что до утра
ничего сделать нельзя. Я мог бы послать к нему дежурного слесаря или пойти
сам, но я выпивал с приятелями, зачем мне было выходить ночью на мороз? А
через полчаса его дом сгорел дотла, причину так и не установили. Там были
муж, жена и трое маленьких детей. Всего пять гробов. Я часто о них думаю.
Тут Гонора вспомнила, что оставила дверь своей каюты открытой и что
всякий, кто пройдет по коридору, может увидеть труп.
- Сядьте, сядьте, сестра, - сказал старик, но она отмахнулась от него
и, хромая, спустилась по лестнице. Дверь ее каюты была открыта настежь, по
труп исчез. Что случилось? Кто-нибудь вошел и унес тело? А теперь ее ищут
по всему кораблю? Она прислушалась, но шума шагов слышно не было - ничего,
кроме мощного дыхания океана и отдаленного хлопанья двери, когда лайнер
слегка накренялся. Гонора закрыла дверь, заперла ее на замок и налила себе
портвейна. Если за ней придут, ей надо быть полностью одетой; во всяком
случае, спать она не могла.
Она сидела в каюте до полудня, когда зазвонил телефон и корабельный
эконом попросил ее зайти к нему. Он хотел только узнать, не желает ли она,
чтобы ее багаж доставили из Неаполя в Рим. Гонора приготовилась к
совершенно иным вопросам и ответам и потому была чрезвычайно рассеянна. Но
что же все-таки случилось? У нее оказался какой-то соучастник, который