"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора

выкинул в иллюминатор труп безбилетного пассажира? Почти все ей улыбались,
но что они знали? Или он сам кое-как выполз из ее каюты и теперь
где-нибудь залечивает свои раны? Лайнер очень велик, на нем тысячи дверей,
поэтому найти молодого человека совершенно невозможно. Гонора искала его в
баре и в танцевальном салоне и даже осмотрела чулан для метел в конце
коридора. Проходя мимо открытой двери одной из кают, она как будто
услышала его смех, но, когда она остановилась, смех прекратился и кто-то
закрыл дверь. Она осмотрела спасательные шлюпки - как известно,
традиционное убежище зайцев, - но все спасательные шлюпки были наглухо
задраены. Она чувствовала бы себя менее несчастной, если бы могла заняться
какой-нибудь привычной работой, например сгребанием и сжиганием листьев,
она даже подумала спросить у стюардессы, нельзя ли ей подмести коридор, но
поняла, какая это нелепая просьба.
Гонора снова увидела зайца лишь в тот день, когда они должны были
прийти в Неаполь. Небо и море были серые. Воздух был удручающе сырой. Был
один из тех дней, подумала она, когда время года не определить, - день,
столь непохожий на лучшие дни весны или осени, один из тех хмурых дней, из
которых в конечном счете складывается год. Под вечер заяц, покачиваясь,
прошел по палубе под руку с какой-то женщиной. Женщина была немолодая и с
плохим цветом лица, но они смотрели друг другу в глаза как любовники и
смеялись. Проходя мимо Гоноры, он заговорил с ней.
- Простите меня, - сказал он.
Эта заключительная бесцеремонность взбесила Гонору. Она спустилась к
себе в каюту. Все было уложено - ее книга и ее штопка, - так что ей нечем
было занять себя. То, что она затем сделала, трудно объяснить. Она не была
ни рассеянной, ни беспечной, но выросла при газовом и свечном освещении и
потому так и не научилась ладить с электроприборами и другой домашней
техникой. Они казались ей таинственными и порой капризными; из-за того что
она совершенно не знала, как с ними обращаться, и всегда торопилась, они
часто ломались, давали короткое замыкание или вспыхивали перед самым ее
носом. Ей никогда не приходило в голову, что виновата она сама, напротив,
ей казалось, что какая-то темная завеса отделяет ее от мира техники.
Безразличное отношение ко всяким приборам, а также злоба на безбилетного
пассажира, возможно, и побудили ее сделать то, что она сделала. Она
взглянула на себя в зеркало, нашла, что ее наружности чего-то недостает,
вытащила со дна чемодана старые щипцы для завивки и снова сунула их в
штепсельную розетку.
В Неаполитанский залив они вошли с погасшими огнями. Двигатели
бездействовали, и лайнер, потеряв управление, шел кормою вперед,
увлекаемый отливом. Выслали два буксира, чтобы отвести его в порт, а
передвижной генератор гавани присоединили к корабельной сети, чтобы было
достаточно света для высадки. Гонора сошла на берег одной из первых. Звуки
голосов неаполитанцев казались ей воплями дикарей, и, ступив на берег
Старого Света, она ощутила в себе тот же трепет, какой ощутили ее предки,
когда несколько столетий тому назад пересекли океан и достигли другого
материка, чтобы дать там начало новой нация.