"Николай Черкашин. Взрыв корабля " - читать интересную книгу автора

Ленинграде и даже был капитаном на заграничных линиях. И все же его
раскрыли, и он получил десятку. Что с ним стало дальше - мне неизвестно. А
узнать было бы любопытно. Вам, например, это сделать проще, чем мне...
Хорошо бы, если бы вы рассказали об этой истории через свою газету. Весь
необходимый материал я вам предоставлю. Можете даже на меня и не ссылаться.
Слава мне не нужна, тем более что вам будет затруднительно ссылаться на
какого-то безвестного эмигранта. Я это понимаю... Кстати, я давно собираюсь
передать эту папку в советское посольство. Такие документы должны храниться
на родине, ведь это же часть нашей отечественной истории... Но расстаться
пока не могу. Розыски по "Пересвету" - дело всей жизни, и, может быть,
главное дело... Не все еще закончено, что-то нуждается в уточнении. Во
всяком случае, в завещании я уже распорядился. А там как бог положит.
Спасибо вам, молодой человек, за внимание, которое вы мне, старику,
уделили. Буду рад, если слово мое отзовется на вашей ниве.
И знакомый мой церемонно откланялся.

Глава третья. "Я до конца доволен своим выбором"

В день ухода из Вены я успел выбраться в букинистический магазинчик
близ речного вокзала, где стояли наши корабли. Мне сказали, что в этом
магазинчике торгуют и русскими книгами. Но из русских книг оказались лишь
словари да несколько разрозненных номеров журнала "Военная быль",
издававшегося в Париже бывшими офицерами русской армии. Я перелистал наугад
тощенькие брошюры - и чуть не выронил одну из них. Во весь разворот чернели
крупные буквы: "Поход и гибель линейного корабля "Пересвет"{1}. Под довольно
объемистой статьей стояла фамилия Иванова-Тринадцатого. Сноска обещала
продолжение в следующих номерах. Наскоро перерыв все журналы, продолжения я
не нашел. Но и то, что попало мне в руки - походный дневник командира
"Пересвета", - было чрезвычайно интересно. Я даже подумал - в шутку,
конечно! - уж не подложил ли мой венский знакомый этот журнал специально для
меня. Вроде как для затравки - разжечь азарт. Как бы там ни было, а я, забыв
про все на свете, пробегал глазами колонку за колонкой.
Первым делом я отыскал в тексте то место, где речь шла о Домерщикове.
Постольку, поскольку автор касался его личной жизни, он называл его не по
фамилии, а по должности - старший офицер.


РУКОЮ ОЧЕВИДЦА:

"Старший офицер был прислан по моему выбору, и на его личности
я несколько остановлюсь. Участник Цусимского боя в
русско-японскую войну, он был интернирован со своим крейсером
в одном из портов Дальнего Востока и, беззаботно нося
мичманские погоны, увлек своими звездочками и миловидностью
одну из местных звезд окружавшего их американского "небосвода"
и, увлекшись сам, выбитый из равновесия, обезоруженный
обстановкой своего корабля, не имея мужества и характера
спокойно ожидать окончания войны, удрал с судна, а потом
дезертировал в Австралию. Перенесенные им беды и невзгоды
скитальческой жизни выработали и закалили его характер, и он