"Федор Чешко. Урман" - читать интересную книгу автора

слышит.
Нет, теперь уже слышала не только лошадь. Кудеслав тоже услыхал это; а
через миг Векша стал белее мела - значит, и он.
Дальние протяжные крики; настолько дальние, что трудно разобрать, от
ярости кричат или от боли. Но, несмотря на расстояние, даже Векша понял, что
кричит не человек.
Не человек, а медведь.
- Ладно, едем. - Кудеслав сплюнул и шевельнул поводья. - Считай,
повезло: это как раз в той стороне, куда нам надобно.
Он снова сплюнул, потому что шутка получилась плохой.
Крики стихли и больше не повторялись, в лесу повисла прежняя тишина,
только теперь она казалась зловещей - будто бы чаща вымерла либо затаилась.
Начинало смеркаться. Лошади шли неохотно, их то и дело приходилось понукать.
Векша старался держаться как можно ближе к Кудеславу. В конце концов,
когда во время спуска в ведущую к волховскому подворью лощину Кудеславов
конь вновь поскользнулся, Мечник, непроизвольно взмахнув рукой, едва не
вышиб мальца из седла древком рогатины.
Удар пришелся в левый бок. К чести Векши, он сумел удержаться от крика,
только пискнул тихонько и скрючился, ткнувшись лицом в лошадиную гриву.
Опять заминка! Грызя губы, Кудеслав дожидался, пока парнишка придет в
себя. Наконец тот выпрямился.
- Ну, живой, что ли? - хмуро спросил Мечник.
Векша кивнул, судорожно отирая ладонью мокрые от слез щеки.
- И как только старика угораздило гнать тебя ночью в лес! - досадливо
проворчал Кудеслав, трогая коня. - Неужто мужика не нашлось на такое дело?!
- Не нашлось. - Векша шмыгнул носом, нервно оглянулся и заговорил
торопливым полушепотком: - Три дня назад шатун поломал Кукуя, Белоконева
захребетника, который скотину обиходил. Вломился в закуту, двух свиней в
клочья... Кукуй бежать, он погнался и заломал. И унес. Свиней задрал, но не
тронул, а Кукуя унес. Белоконь велел старшему сыну и второму захребетнику
выследить шатуна и убить. Они в тот же день в лес ушли. А вчера вечером сын
Белоконев прибрел весь изодранный, страшный... Белоконь сразу младшего
своего послал к кузнецам - упредить про людоеда; средний по извергам поехал,
а я... Больше просто некого было. Он, Белоконь-то, сказал: "У шатуна теперь
есть добыча, так что лишь бы вам случайно не натолкнуться...". От волков
оберег дал. Сказал, будто и без оберега бы не тронули; это, сказал, просто
чтобы я не боялся... Он волкам по-ихнему прокричал, что это его люди в лес
идут, чтоб, значит, не чинили зла... А сам он теперь на подворье один, да
еще сын тяжко пораненный, и все - больше там мужиков нет...
- Ты бы не одним языком, ты бы еще поводьями пошевеливал, - перебил его
Кудеслав. - Кобылу свою не забывай торопить, понял?
Приказать что-либо волкам - это Белоконь может. И дело тут
действительно не в оберегах да ином волховании. Просто старый хранильник как
никто знает волчьи обычаи и законы. Однажды вечером Кудеслав сам видел, как
этот благообразный старец, обходя по наружной стороне огорожу своего
подворья, серьезно и деловито помечал углы и другие приметные места возле
нее тем же образом, каким волки метят границы своих уделов. Заметив
ошарашенное лицо невольного соглядатая, Белоконь тогда улыбнулся и пообещал:
- Ближе к ночи, ежели дождешься да не заснешь, еще большую диковину
покажу.