"Гильберт Кийт Честертон. Странное преступление Джона Боулнойза [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

Браун.
- Ну, неужели вы не видите? - воскликнула она. - Все
рассчитано на это... и место нарочно для этого выбрано.
Чэмпион поселил Джона в домике у самого своего порога, точно
нахлебника... чтобы Джон почувствовал себя неудачником. А
Джон ничего такого не чувствовал. Он ни о чем таком и не
думает, все равно как... ну, как рассеянный лев. Чэмпион
вечно врывался к Джону в самую неподходящую пору или во
время самого скромного обеда и старался изумить каким-нибудь
роскошным подарком или праздничным известием или соблазнял
интересной поездкой, точно Гарун аль-Рашид, а Джон очень
мило принимал его дар или не принимал, без особого волнения,
словно один ленивый школьник соглашался или не соглашался с
другим. Так прошло пять лет, и Джон ни разу бровью не
повел, а сэр Клод Чэмпион на этом помешался.
- И рассказывал Аман, как возвеличил его царь, - произнес
отец Браун. - И он сказал:
"Но всего этого не довольно для меня, доколе я вижу
Мардохея Иудеянина сидящим у ворот царских".
- Буря разразилась, когда я уговорила Джона разрешить мне
отослать в журнал некоторые его гипотезы, - продолжала
миссис Боулнойз. - Ими заинтересовались, особенно в
Америке, и одна газета пожелала взять у Джона интервью. У
Чэмпиона интервью брали чуть не каждый день, но когда он
узнал, что его сопернику, не ведавшему об их соперничестве,
досталась еще и эта кроха успеха, лопнуло последнее звено,
которое сдерживало его бесовскую ненависть. И тогда он
начал ту безрассудную осаду моей любви и чести, что стала
притчей во языцех. Вы спросите меня, почему я принимала
столь гнусное ухаживание. Я отвечу: отклонить его я могла
лишь одним способом, - объяснив все мужу, но есть на свете
такое, что душе нашей не дано, как телу не дано летать.
Никто не мог бы объяснить это моему мужу. Не сможет и
сейчас. Если вы всеми словами скажете ему: "Чэмпион хочет
украсть у тебя жену", - он сочтет, что шутка грубовата, а
что это отнюдь не шутка - такая мысль не найдет доступа в
его замечательную голову. И вот сегодня вечером Джон должен
был прийти посмотреть наш спектакль, но когда мы уже
собрались уходить, он сказал, что не пойдет: у него есть
интересная книга и сигара. Я передала его слова сэру Клоду,
и для него это был смертельный удар. Маньяк вдруг потерял
всякую надежду. Он закололся с воплем, что его убийца
Боулнойз. Он лежит там в парке, он погиб от зависти и
оттого, что не сумел возбудить зависть, а Джон сидит в
столовой и читает книгу.
Снова наступило молчание, потом маленький священник
сказал:
- В вашем весьма убедительном рассказе есть одно слабое
место, миссис Боулнойз. Ваш муж не сидит сейчас в столовой
и не читает книгу. Тот самый американский репортер сказал