"Гилберт Кийт Честертон. Пролог ("Четыре праведных преступника" #1)" - читать интересную книгу автора

аперитивы надежно защищают его. Зачем прятаться в лесу? Наш друг прячется в
отеле, где готовят особенно плохо.
- Как это все странно!.. - сказал американец.
- Значит, вы поняли? - спросил человек с яркими глазами. - Ему приносят
двадцать закусок, он выбирает маслины - знает ли кто, что именно их он не
любит? То же самое и с вином. Если бы он заказал сухари или сушеный горох,
он бы привлек внимание.
- Никак не пойму, - сказал человек в очках, - какой в этом толк?
Друг его опустил глаза, видимо, растерялся, и все же ответил:
- Кажется, я понимаю, но сказать не могу. Было это и у меня - не во
всем, в одном, - и я почти никому ничего не мог объяснить. У таких аскетов и
мистиков есть верный признак: они лишают удовольствий только себя. Что до
других, они рады их радости.
Чтобы другие хорошо поели и выпили, они перевернут и распотрошат
ресторан. Когда мистик нарушает это правило, он опускается очень низко,
становится моральным реформатором.
Все помолчали; потом журналист сказал:
- Нет, это не пойдет! Он тратит деньги не только на пиры. А эти мерзкие
пьесы? А женщины вроде этой Праг? Хорошенький отшельник!..
Сосед его улыбнулся, а другой сосед, пыльноватый, повернулся к нему,
смешливо хрюкнув.
- Сразу видно, - сказал он, - что вы не видели миссис Праг.
- Что вы имеете в виду? - спросил Пиньон.
Теперь засмеялись все.
- Он просто обязан быть с ней добрым, как с незамужней тетушкой... -
начал первый, но второй его прервал:
- Незамужней! Да она выглядит, как...
- Именно, именно, - согласился первый. - А почему, собственно, "как"?
- Ты бы ее послушал! - заворчал его друг. - Марийяк терпит часами...
- А пьеса, пьеса! - поддержал третий. - Марийяк сидит все пять актов.
Если это не пытки...
- Видите? - вскричал как бы в восторге человек с яркими глазами. -
Марийяк образован и изыскан. Он логичный француз, это вынести невозможно. А
он выносит пять актов современной интеллектуальной драмы. В первом акте
миссис Праг говорит, что женщину больше не надо ставить на пьедестал; во
втором - что ее не надо ставить и под стеклянный колпак; в третьем - что она
не хочет быть игрушкой для мужчины; в четвертом - что она не будет еще
чем-нибудь, а впереди - пятый акт, где она не будет то ли рабой, то ли
изгнанницей. Он смотрел это шесть раз, даже зубами не скрипел. А как она
разговаривает! Первый муж ее не понимал, второй до конца не понял, третий
понемногу понял, а пятый - нет, и так далее, и так далее, словно там есть
что понимать. Сами знаете, что такое абсолютно себялюбивый дурак. А он
терпит даже их.
- Собственно говоря, - ворчливо произнес высокий, - он выдумал
современное искупление - искупление скукой.
Для нынешних нервов это хуже власяницы и пещеры.
Помолчав немного, Пиньон резко спросил:
- Как вы все это узнали?
- Долго рассказывать, - ответил тот, кто сидел напротив. - Дело в том,
что Марийяк пирует раз в год, на Рождество. Он ест и пьет, что хочет. Я