"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

иначе и еще быстрее. Я видел, как в лунном свете мелькнул голубой ствол
поднимавшегося револьвера, потом - красная вспышка, и клуб дыма стал
подниматься в небо, подобно облаку. А человек камнем повалился с зеленой
лестницы в темноту.
Что происходило там, в темноте, рассмотреть столь же ясно я не мог,
но, в сущности, могу сказать, что человек был мертв. Убийца схватил его за
ногу и потащил по темным дорожкам сада. И когда до меня донесся отдаленный
всплеск, я понял, что он сбросил тело в реку. Как я и говорил, это
совершенно серьезное свидетельство о том, что я видел и знаю. Только из
долга перед обществом я доверяю его всем, кто может быть в том
заинтересован, признавая, что по вине обстоятельств доказать почти ничего
нельзя.
На следующее утро Альберт Айрс исчез, но, как вы понимаете, он
предупреждал, что очень рано уезжает на этюды.
Точно так же исчез на следующее утро и капитан Гэхеген. Надеюсь, что
отпуск его как раз закончился, и в любом случае он должен был возвращаться
на фронт. Тогда поднимать этот вопрос было совершенно бесполезно, да он и
уже тогда представлялся сомнительным, особенно - во времена, когда каждый
мужчина на счету. Даже заключенные, и те искупали вину на полях сражений, и
сообщение затруднено, и словно пелена отделила всех от огромного лабиринта,
именуемого "Где-то во Франции". Но теперь, пусть по личным причинам, для
меня очень важно, чтобы капитан на мои вопросы ответил и дал свои
объяснения. Кроме того, в моем рассказе нет ничего, чему бы я не был
свидетелем.
- Вы все изложили очень ясно, - сказал мистер Понд. - Даже яснее, чем
вам кажется. Но даже в самую ясную лунную ночь, как мы уже согласились,
тени могут быть очень обманчивы.
- Это вы уже говорили, - раздраженно произнес сэр Хьюберт.
- И, как я тоже говорил, - невозмутимо заметил мистер Понд, -
обманчивее всего тени тогда, когда они точны.
Опустилась тишина, она становилась все напряженнее; поскольку после
беспорядочной словесной перестрелки, затеянной мистером Пондом и
отвлекавшей от беседы, все почувствовали, что теперь ничто не отдалит
главного. На некоторое время воцарилось бездействие - Гэхеген,
становившийся все угрюмее, сидел недвижно, как будто сказать ему было
нечего. Когда сэр Хьюберт резко спросил, что он может возразить, он
ответил, что сказать ему нечего, и поначалу все решили, что говорит он
серьезно, если не мрачно.
- Что я могу сказать? Только просить о помиловании.
Что я могу ответить? Признаться в ужасном деянии, в мерзком
преступлении? Грех мой всегда передо мной? {Слова из 50-го (покаянного)
Псалма}
Адвокат в каком-то холодном возбуждении ощетинился, казалось, тучей
электрических иголок.
- Простите, простите! - воскликнул он. - Прежде чем вы скажете хоть
слово, одно-единственное слово, помните, что слова ваши имеют уже смысл
юридический. По некоторым второстепенным причинам мы лишены свободы
действий, но если бы нам пришлось выслушивать признание настоящего
убийцы...
Гэхеген закричал, и так громко, что остальные от удивления не заметили