"Гилберт Кийт Честертон. Перелетный кабак" - читать интересную книгу автора

за сосны и лиственницы севера. Кроме того, островок был связан с древней
греческой легендой об Афине Палладе, покровительнице олив, ибо море кишит
первыми сказками Эллады, и с мраморного уступа под оливой видна серая глыба
Итаки.
На островке, под деревьями, стоял стол, заваленный бумагами и
уставленный чернильницами. За столом сидели четыре человека, двое в военной
форме, двое в черных фраках. Адъютанты и слуги толпились поодаль, а за ними,
в море, виднелись два или три броненосца;
ибо Европа обретала мир.
Только что кончилась одна из долгих, тяжких и неудачных попыток сломить
силу Турции и спасти маленькие христианские народы. В конце ее было много
встреч, на которых, один за другим, сдавались народы поменьше и брали власть
народы побольше. Теперь осталось четыре заинтересованных стороны.
Европейские государства, согласные в том, что нужен мир на турецких
условиях, препоручили последние переговоры Англии и Германии, которые,
несомненно, могли его обеспечить; был тут и представитель султана:
был и единственный враг султана, еще не примирившийся.
Одно крохотное государство месяц за месяцем боролось в одиночестве,
каждое утро удивляя мир своим упорством, а иногда и успехом. Никому не
ведомый правитель, называвший себя королем Итаки, оглашал восточное
Средиземноморье славой, достойной имени острова, которым он правил. Поэты,
разумеется, вопрошали, не вернулся ли Одиссей; любящие отчизну греки,
вынужденные сложить оружие, гадали о том, какое из греческих племен и какой
из греческих родов прославила новая династия. Поэтому все удивлялись,
услышав, что этот потомок Улисса - просто наглый ирландец, искатель
приключений, по имени Патрик Дэлрой, который прежде служил в английском
флоте, поссорился с начальством из-за своих фенианских взглядов и вышел в
отставку. С тех пор он пережил немало приключений и сменил немало форм,
постоянно попадая в беду или вовлекая в нее других, и поражая при этом
какой-то странной смесью почти циничной удали и самого чистого донкихотства.
В своем фантастическом королевстве он, конечно, был и генералом, и
адмиралом, и министром иностранных дел; но исправно следовал воле народа,
когда речь шла о войне и мире, и по его велению признал себя побежденным.
Помимо профессиональных талантов он славился физической силой и огромным
ростом. Газеты любят теперь писать, что варварская сила мышц не играет
никакой роли в военных действиях; однако такой взгляд не больше
соответствует истине, чем противоположный. На Ближнем Востоке, где у всех
есть какое-то оружие и на людей часто нападают, вождь, способный себя
защитить, обладает немалым преимуществом, да и вообще не
совсем верно, что сила ничего не значит. Это признал лорд Айвивуд,
представитель Великобритании, подробно объяснивший королю Патрику
безнадежное превосходство турецкой пушки над его силой, на что тот заметил,
что может поднять пушку и удрать с нею. Признавал это и величайший из
турецких полководцев, страшный Оман-паша, знаменитый отвагой на поле брани и
жестокостью в мирное время; на лбу у него красовался шрам, нанесенный шпагой
ирландца в трехчасовом поединке и принятый, надо сказать, без стыда, ибо
турки умеют держаться. Не сомневался в этом и финансовый советник
германского посла, ибо Патрик Дэлрой справился, какое окно ему по вкусу, и
забросил его в спальню, прямо на кровать, где он позже принял врача. И все
же один мускулистый ирландец на маленьком островке не может сражаться вечно