"Г.К.Честертон "Шар и крест" ("The Ball and the Cross")" - читать интересную книгу автора

Тернбулл обладал здравым смыслом и хорошо знал жизнь, о чем не подозревали
его друзья, ибо он был очень рассеян. Когда, размышляя о небытии Божьем,
он стоял у дверей своей редакции, жизнь, мелькавшая перед глазами,
западала в его душу. Он с одного взгляда понимал и человека, и ситуацию.
То, что он понял сейчас, прибавило ему прыти.
Он понял, что люди эти богаты, что они пьяны, что они - а это хуже всего -
очень испуганы. Опыт подсказал ему, что ни один неотесанный вор,
нападающий на женщин в книгах, не сравнится в грубости и злобе с
перепуганным джентльменом. Причина проста: вор привык к полицейскому
участку, джентльмен - не привык. Когда герои наши подбежали ближе и
услышали, что кто-то кричит, ожидания Тернбулла полностью оправдались.
Тот, что стоял посередине, орал, что шофер налетел на их машину нарочно и
должен теперь везти их туда, куда им надо. Шофер отвечал, что везет домой
свою хозяйку. "Ничего, мы ее не обидим!" - сказал самый краснолицый, и
засмеялся дребезжащим старческим смешком.
Когда герои наши добрались до места, дела шли еще хуже. Тот, кто кричал на
шофера, занес над ним палку, но шофер ее перехватил, а пьяный упал
навзничь, увлекая за собой противника. Собутыльник его кинулся на шофера
сзади и пнул его ногой. Первый джентльмен поднялся на ноги, шофер не
поднялся.
Тот, кто ударил шофера, перепугался еще сильнее и тупо уставился на
бездыханное тело, что-то бормоча в свое оправдание. Трое других, издав
победный крик, окружили с трех сторон маленькую машину. Именно в этот
момент Тернбулл обрушился на них, словно с неба. Одного схватил за шиворот
и отшвырнул в лужу (тот упал ничком); второй, уже ничего не понимавший
спьяну, бестолково бил ногой в багажник; третий бросился на незваного
мстителя. Тут вылезла из лужи первая жертва, навалилась на врага сзади, но
в этот миг до места схватки добежал Макиэн.
Тернбулл дрался руками, а не шпагой, если того не требовал этикет, но для
Макиэна шпага была естественней, и он орудовал ею как палкой. Пьяница с
тростью лишился своих преимуществ; когда же трость вылетела у него из рук,
а приятель его схватил ее и кинулся на Макиэна, призывая друзей на помощь,
он пробормотал: "У меня трости нет...", и выбыл на время из драки.
Макиэн тем временем выбил трость и у второго врага и швырнул ее подальше,
как вдруг услышал за своей спиной легкий шорох. Молодая женщина, привстав
немного, смотрела на битву. Тернбулл еще дрался с третьим пьяницей,
четвертый в обществе не нуждался и радостно пихал багажник, о чем-то
рассуждая.
Противник Тернбулла был сильнее и храбрее прочих, и честь обязывает нас
признать, что он мог бы победить, если б не поскользнулся на мокрой траве.
Пока он поднимался, Тернбулл кинулся выручать Макиэна, с которым сражались
теперь два врага, правда - руками против шпаги, но один висел на нем
сзади. Подкрепление пришло в самую пору, как Блюхер при Ватерлоо; оба
врага убежали рысцой. Радостного, брыкающегося джентльмена Макиэн взял за
шкирку, словно бродячего кота, и посадил на обочину дороги. Потом он
обошел машину и смущенно снял шляпу.
Несколько долгих мгновений Макиэн и незнакомка просто смотрели друг на
друга, и ему казалось (а это не очень приятно), что они внутри какой-то
картины, висящей на стене, ибо полная неподвижность сочеталась в них с
необычной значительностью. На дорогу Макиэн не глядел, не видел ее, и ему