"Г.К.Честертон. Собака-оракул" - читать интересную книгу автора

- Трейл показался мне не совсем обыкновенным человеком. В своем длинном
черном сюртуке он выглядел почти франтом, хотя элегантным его никак нельзя
было назвать: очень уж бросались в глаза его длинные, пышные черные
бакенбарды, каких уже не носят со времен королевы Виктории. У него было
тонкое, торжественнее лицо, и манеры - тоже торжественные и утонченные.
Время от времени он как бы вспоминал, что нужно улыбнуться. И, когда он
улыбался, обнажая свои белые зубы, он, казалось, терял некоторую долю своей
импозантности, и в лице его чудилось что-то фальшивое, почти неискреннее.
Впрочем, это, может быть, происходило оттого, что он чувствовал себя
смущенным; он все время трогал то свой галстук, то булавку в галстуке, столь
же красивые и необычные, как он сам. Если бы я мог подозревать кого-либо...
Но к чему говорить, когда все равно все это невозможно?! Никто не знает, кем
совершено преступление. Никто не знает, как оно совершено. За одним,
впрочем, исключением, ради которого я завел весь этот разговор. Собака знает
все!
Браун вздохнул и рассеянно промолвил:
- Вы были там у своего друга, юного Дональда? Он не пошел гулять вместе
с вами?
- Нет, - ответил Фьенн, улыбаясь. - Молодой повеса лег спать на заре и
встал около полудня. Я гулял с его двоюродными братьями - молодыми
офицерами, приехавшими из Индии. Мы болтали о пустяках. Насколько мне
помнится, старший из них, Герберт Дрюс, специалист по коннозаводству,
говорил о недавно приобретенной им кобыле и о нравственных качествах
человека, продавшего ее. А брат его, Гарри, жаловался на неудачу, постигшую
его в МонтеКарло. Я упоминаю обо всем этом только для того, чтобы
подчеркнуть: в нашей прогулке не было ничего загадочного. Единственная тайна
в ней - это собака.
- Какой породы была собака? - спросил Браун.
- Такой же, как эта, - ответил Фьенн. - Я заговорил об этой истории
из-за вашего замечания: вы сказали, что не верите, что можно верить в собак.
Та собака - сеттер, довольно крупный, по кличке Нокс. По-моему, его
поведение было еще таинственнее, чем само убийство. Как вам известно,
поместье Дрюса расположено на берегу моря. Мы прошли вниз по берегу около
мили и потом вернулись другой дорогой. По пути мы миновали очень любопытную
скалу, известную по всей округе под названием Скалы Судьбы. Это, в сущности,
огромный камень, неустойчиво лежащий на другом, поменьше - малейший толчок
может опрокинуть его. Скала не очень высока, но очертания ее довольно
мрачные и необычные - по крайней мере они показались мне такими; на моих
спутников же скала, по-видимому, не произвела никакого впечатления.
Возможно, что я уже начал ощущать некоторую сгущенность атмосферы, ибо я
стал торопить моих спутников домой, чтобы не опоздать к чаю. Ни у меня, ни у
Герберта Дрюса не было часов, и мы окликнули его брата, который отстал от
нас, чтобы закурить трубку под прикрытием живой изгороди. Он громко крикнул
нам: "Двадцать минут пятого!" И голос его прозвучал как-то странно в
сгущающихся сумерках: казалось, что он возвещал о чем-то ужасном.
Беспечность его как бы еще усиливала это впечатление. Впрочем, так это
всегда бывает с предзнаменованиями. И действительно, часы сыграли в тот день
поистине зловещую роль. Ибо, согласно показанию доктора Валантена, бедняга
Дрюс был убит как раз около половины пятого.
Ну-с, дальше... Мы решили, что в нашем распоряжении есть еще десять