"Г.К.Честертон. Наполеон Ноттингхильский" - читать интересную книгу автора

ответственности
- Вот чего не могу понять, - сказал он сам себе,-- это почему
считается, будто деревенские названия поэтичней лондонских. Доморощенные
романтики едут поездами и вылезают на станциях, именуемых "Дыра на дыре" или
"Плюх в лужу". А между тем они могли бы прийти своими ногами и даже
поселиться в районе с загадочным, богоизбранным названием "Лес святого
Иоанна" Оно, конечно, меня в Лес святого Иоанна дуриком не заманишь: я
испугаюсь. Испугаюсь нескончаемой ночи среди мрачных елей, кровавой чаши и
хлопания орлиных крыльев. Да, я пуглив. Но ведь это все можно пережить и не
выходя из вагона, а благоговейно оставаясь в пригородном поезде.
Он задумчиво переиначил свой набросок головного убора для алебардщика
из Леса святого Иоанна, выполненного в черном и красном: сосновая лапа и
орлиные перья. И пододвинул к себе другой обрезок картона.
- Подумаем лучше о чем-нибудь не таком суровом,-- сказал он.-- Вот,
например, Лавандовая гора! Где, в каких долах и весях могла бы родиться
такая благоуханная мысль? Это же подумать - целая гора лаванды,
лиловая-лиловая, вздымается к серебряным небесам и наполняет наш нюх
небывалым благоуханием жизни - лиловая, пахучая гора! Правда, разъезжаючи
по тамошним местам на полупенсовом трамвае, я никакой горы не приметил; но
это вздор, она непременно там, и недаром некий поэт наделил ее столь
поэтическим именем. И уж во всяком случае этого предостаточно, чтобы обязать
всех в окрестностях Клэпамского железнодорожного узла носить пышные лиловые
плюмажи (в напоминанье о растительной ипостаси лаванды). У меня в конце-то
концов везде так. На юге Лондона, в Саутфилдз, я и вовсе не бывал, но думаю,
что символические изображения лимонов и олив под стать субтропическим
наклонностям тамошних обывателей. Или взять тот же Пасторский Луг:
опять-таки не довелось мне там побывать, повидать Луг или хотя бы Пастора,
однако же бледно-зеленая пасторская шляпа с загнутыми полями наверняка
придется ко двору. Нет, работать надо вслепую, надо больше доверять
собственным инстинктам. Нешуточная любовь, которую я питаю к своим народам,
разумеется же, не позволит мне нанести урон их вышним устремленьям или
оскорбить их великие традиции.
Пока он вслух размышлял в этом духе, двери растворились и глашатай
возвестил о прибытии мистера Баркера и мистера Ламберта.
Мистер Баркер и мистер Ламберт не слишком удивились, увидев короля на
полу посреди кипы акварельных эскизов. Они не слишком удивились, потому что
прошлый раз он тоже сидел на полу посреди груды кубиков, а в позапрошлый --
среди вороха никуда не годных бумажных голубков. Однако бормотанье
царственного инфанта, ползавшего средь инфантильного хаоса, на этот раз
настораживало.
Поначалу-то они пропускали его мимо ушей, понимая, что вздор этот
ровным счетом ничего не значит. Но потом Джеймса Баркера исподволь обуяла
ужасная мысль. Он подумал - а вдруг да его бормотанье на этот раз не
пустяковое.
- Ради Бога, Оберон,-- внезапно выкрикнул он, нарушая тишину
королевских покоев,-- ты что же, взаправду хочешь завести городскую стражу,
выстроить городские стены и тому подобное?
- Конечно, взаправду,-- отвечало более чем безмятежное дитя.-- А
почему бы мне этого и не сделать? Я в точности руководствовался твоими
политическими принципами. Знаешь ли, что я совершил, Баркер? Я вел себя как