"Г.К.Честертон. Три всадника из "Апокалипсиса"" - читать интересную книгу автора

в этот момент доисторическое каменное изваяние. Принц пребывал в такой
ярости, что никто не осмелился напомнить ему про смотр войск. Тем временем
Арнольд фон Шахт, совсем еще молодой офицер с длинными вьющимися волосами,
на белом гусарском мундире которого красовалась уже не одна медаль, получив
из рук принца сложенную бумагу, щелкнул каблуками, вышел, чеканя шаг, из
палатки, вскочил на коня и помчался, словно серебряная стрела или падающая
звезда, по высокой узкой дороге.
А старый маршал между тем не торопясь вернулся к себе в палатку, не
торопясь снял остроконечную каску и очки и положил их, как и раньше, перед
собой на стол. Затем он подозвал стоявшего у входа денщика и приказал ему
немедленно привести сержанта Шварца из гусарского полка.
Не прошло и минуты, как перед маршалом вырос сухопарый, жилистый
мужчина с большим шрамом на подбородке. Для немца он был, пожалуй, чересчур
смуглым, хотя, быть может, он просто потемнел с годами от дыма, лишений и
плохой погоды. Он отдал честь и, выпятив грудь, вытянулся перед маршалом.
Фон Грок медленно поднял на него глаза. И при том, какая глубокая пропасть
разделяла маршала Его высочества, которому подчинялись генералы, и жалкого,
побитого жизнью сержанта, эти два человека, единственные в этой истории,
поняли друг друга без слов.
- Сержант, - отрывисто сказал маршал, - я видел вас дважды. Первый раз,
если мне не изменяет память, когда вы заняли первое место в армии по
стрельбе из карабина.
Сержант молча отдал честь.
- А второй раз, - продолжал фон Грок, - на допросе, после того, как вы
застрелили эту мерзкую старуху, которая наотрез отказывалась давать нам
сведения о засаде. Тогда эта история получила в некоторых кругах громкую
огласку. По счастью, многие влиятельные люди были на вашей стороне. В том
числе и я.
Сержант во второй раз отдал честь. И вновь молча. А маршал продолжал.
Говорил он невыразительно, но на удивление чистосердечно:
- Дело, от которого зависит как безопасность Его высочества принца, так
и всего отечества, представили Его высочеству в ложном свете, и Его
высочество опрометчиво распорядился отпустить поляка Петровского, которого
должны были казнить сегодня ночью. Повторяю, сегодня ночью. Приказываю вам
немедленно ехать за фон Шахтом, который везет приказ о помиловании, и
остановить его.
- Его вряд ли удастся догнать, Ваше превосходительство, - возразил
сержант Шварц. - Фон Шахт - превосходный наездник, к тому же у него самая
быстрая лошадь в полку.
- Вы должны не догнать, а остановить его, - возразил Грок. - Остановить
человека можно по-разному, - растягивая слова, проговорил маршал. - Можно
голосом, а можно и выстрелом. Выстрел из карабина наверняка привлечет его
внимание, - уточнил Грок еще более невыразительным голосом.
И в третий раз сержант молча отдал честь. Его суровое лицо по-прежнему
оставалось совершенно непроницаемым.
- Мир меняется не от наших слов, - сказал Грок. - Переделать мир можно
не упреками и похвалами, а только делом. Сделанного, говорят, не воротишь. В
настоящий момент без убийства нам никак не обойтись. - Маршал метнул на
сержанта колючий взгляд своих стальных глаз и добавил: - Я имею в виду
Петровского, разумеется.