"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

он сам видел, ничего нет и то, что у вас все выдумано из своей головы. А
государыня будто разгневалась и послала курьера, чтобы вас воротить с дороги
и привезти скованного прямо в Петербург. Этот курьер будто бы проехал под
секретом, и о нем никто не знает, кроме только одного генерал-губернатора.
Весь город барабанит, что вы вот-вот прибудете сюда в железах, и много
разных пустяков, о которых говорить не стану..."
- Ну, вот тебе, - сказал Шелихов, - полюбуйся, как строят против меня
козни и не унимаются до сих пор. Ведь дело идет все о том же доносе,
написанном подлекарем Бритюковым по наущению Биллингса. Бритюков послан был
охотским начальником со мною на острова. Жили мы там с ним три года и
вернулись в восемьдесят седьмом году, а донос он настрочил четыре года
спустя, в девяносто первом. Ты, само собой разумеется, спросишь, почему он
молчал четыре с лишком года. Боялся - так он объяснил - потому-де, что я
заявил на островах, будто имею право казнить и миловать. О том, как я
миловал, Бритюков не рассказывал, а вот как казнил, выдумал и донес, хотя
притом оговорился, что сам не видал. Я, видишь ли, пытал туземцев шомполами
и китовым усом и собственноручно расстреливал из штуцера одной общей пулей,
поставивши нескольких в затылок друг другу коняг, чтоб было подешевле...
Тебе смешно? - нахмурился Шелихов, заметив что Резанов улыбнулся. - Думаешь,
выдумка, не стоящая внимания? Никак нет: Биллингс послал обследовать дело "о
зверствах Шелихова". К счастью для меня, оно было поручено благородному и
прямому Сарычеву, который обследовал Уналашку, Кадьяк и Цуклю. И вот
результат, доложенный государыне... - Он вынул из грудного кармана
объемистый бумажник, нашел какой-то клочок и при колеблющемся пламени костра
прочитал: - "Со стороны туземцев я встретил на островах полное доверие и
радушие, особенно же в смешанных поселениях дикарей с русскими..." А ведь
Сарычев, понимаешь, шел по свежим следам, когда "зверства Шелихова" должны
были ярко сохраниться в памяти людей...
Шелихов вздохнул и махнул рукой:
- Бороться одному со всей сворой конкурентов-зачинщиков и их
прихлебателей, ох, как трудно!
- Успокойтесь, Григорий Иванович, - серьезно заговорил Резанов. - Я
понимаю, что вам тяжело, но ведь Биллингс все-таки уже прошлое.
- Прошлое? Ошибаешься! Не прошлое, а настоящее и будущее. Из поколения
в поколение пойдет гулять и уже, видишь, гуляет по свету гнусная молва, что
Шелихов - зверь, что его рубли в крови народов... - сдавленным голосом
проговорил Шелихов, отходя в гущину обступившего полянку леса, и только
замиравший треск валежника под грузными неверными шагами показывал, что он
не может успокоиться...
Треск ломающихся прутьев валежника возобновился, и из чащи снова
послышался голос Шелихова:
- Разволновался и не досказал тебе об истории с книгой о моем
странствовании... Наставили там нулей, насовали лишнего, ну и дьявол с ними,
не стал и связываться, пусть их; приврал Шелихов, так приврал - все моряки
так делают. Ты сам читал, знаешь... Нет, придумали штуку похуже: через год
хлоп - еще книга - "Продолжение странствований Шелихова". А на самом деле
это журнал Измайлова и Бочарова. Как попал в печать, не знаю, а там точное
указание, где и как зарыты доски с надписью "Земля Российского Владения"...
Я, Шелихов, дал слово царскому наместнику держать дело в великой тайне, а
они на, поди!.. Государственную измену мне пришили. Это свежий подвох под