"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

приостановился и раздельно произнес: - гер-ме-ти-че-ски! Можно даже для
плотности спеленать свивальником, чтобы без продухов... Менять два раза в
день при закрытых окнах... Пить - сколько угодно... особенно хорошо сладкую
воду с отжатой, без шкурки, клюквой или с лимонной кислотой. На голову -
холодное полотенце. Можно со льдом... Будем ждать... Пока положение
тяжелое... почти безнадежное, - добавил он и направился к выходу.
Томительный длинный день прошел - никто от "них" не приходил. Бритюков
заждался: неужто больше не позовут? А как хотелось бы взглянуть еще хоть раз
на это ненавистное, даже в болезни красивое, мужественное, волевое лицо!..
При мысли, что Шелихов умирает, что он непременно умрет, Бритюкову
становилось как-то легче.
Между тем все в городе всполошились, когда стало известно о тяжкой
болезни Шелихова. Сам Мыльников побывал у Бритюкова, неловко уверяя, что
зашел мимоходом. И Голиков, должно быть, тоже заглянул "мимоходом".
- Лабазники! - шипел Бритюков. - Надо им, вишь, от самого Бритюкова
слышать, умрет или не умрет... Пропади они пропадом, стервятники!
К вечеру пришел Василий.
- Что нейдешь?
- А ты, Василь Иванович, видел, как она со мной позавчера, а? - угрюмо
отозвался подлекарь. - Пусть теперь попляшет...
- Сама посылала меня два раза... Говорила: "Не обидела ли я его?.."
Бритюков нервно прошелся два раза по комнате, приоткрыл зачем-то дверь
в задымленную кухню... Бросилась в глаза засаленная, высоко подобранная,
подвязанная на животе юбка и тумбообразные ноги рано расплывшейся и
состарившейся "половины", давно потерявшей женский облик. Остановившись
перед Василием, подлекарь коротко бросил:
- Пошли!
- Я тебя и твои колебания понимаю, Бритюков, - сказал Василий. -
Григория не любят здесь, всем насолил: и тебе, и мне, и Голикову, и
Мыльникову, и Ласточкину. Сгинет - никто плакать не станет...
Бритюков вплотную подошел к Василию и пытливо взглянул ему в глаза.
- Мыльников и Голиков сегодня были у меня. Интересовались, выживет
ли, - тихо проговорил он, отводя глаза в сторону. - Правда, прямо этого не
говорили. Интересовались, как здоровье, но ясно было, что хотелось им
слышать: подохнет... Обнадеживать их не стал, положение его действительно
плохое... Ну, пойдем!..
На этот раз Наталья Алексеевна была с Бритюковым ласковее - протянула
руку и попросила не помнить обиды и помочь ее горю.
Он обещал. Но когда увидел Шелихова, его трепетавшие при каждом вздохе
ноздри, неровно подымавшуюся бессильную грудь, свежо переживаемая обида
опять буйно бросилась в голову.
Овладевши собою, Бритюков тихим, соболезнующим голосом сказал неутешной
женщине, что общее положение больного не улучшилось, а сердце заметно
ослабело.
- Выдержит ли?
- Будем надеяться...
Василий с Бритюковым подружились и виделись теперь по нескольку раз в
день. К ним потянулись и компаньоны - ненавистники Шелихова: раза два новые
друзья всей тесной компанией выпивали. Независимо от того, выживет или не
выживет брат, Василий подстрекал Мыльникова поскорее осуществить затеянную