"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

благодаря поперечным обвязкам. Для придания всему этому сооружению еще
большей прочности частокол снаружи и изнутри подпирали более легкие
подпорки.
В изгороди был пробит ряд амбразур - небольших отверстий,
предназначенных для стрельбы.
Прибывшие гости замедляли шаги, стараясь явиться в селение порознь, так
как каждый из них рассчитывал на особо почетную встречу. Они удивлялись
прочности и грозному виду стены, но никаких вопросов не задавали. Идти вдоль
стены пришлось долго, так как ворота были только одни. Впрочем, прорубленный
в цоколе узенький, ничем не закрытый проход никак нельзя было назвать
воротами: прорубленный вкось, этот проход не был заметен даже вблизи.
У этих крепостных ворот приезжих встречали приветственными
восклицаниями новые проводники из числа ситхинской молодежи; они провожали
гостей в отведенные им огромные бараборы. Была приготовлена и баня, но без
воды, так как предназначалась она только для потения.
У барабор гостей встречали раскрашенные и вооруженные до зубов важные
ситхинские тойоны.
Гости и хозяева приветствовали друг друга потрясанием оружия и
воинственным, несколько приглушенным кличем, после чего немедленно сдавали
оружие своим оруженосцам. Обезоруженные гости на четвереньках вползали в
тесное входное отверстие бараборы, хозяева же оставались снаружи и тотчас же
снова вооружались для встречи нового гостя.
Земляной пол в бараборах был густо устлан свежими еловыми ветвями.
Темная, сырая, прокопченная дымом барабора скудно освещалась множеством
чадуков - каменных мисок, наполненных китовым жиром с фитилями из сухого
ситовника.
Не успели гости усесться на земляном возвышении, как, позвякивая
костяными и железными побрякушками, быстро ударяя рукой в бубен, в уродливой
маске и деревянной с колокольчиками шляпе вбежал ситхинский шаман и
прорицатель будущего.
Перед прорицаниями, ввиду их особой важности, шаман строго постился не
восемь дней, как перед обыкновенными охотничьими собраниями, а целый лунный
месяц. Он ел понемногу, только один раз в сутки, выпивал перед едой большое
количество морской воды, дабы прежняя пища никак не могла смешаться со вновь
поступающей в желудок. Свежая рыба, морская капуста, ракушки и многое другое
на это время вовсе были исключены. Шаман жил в уединении, и ни жена, ни дети
не смели приходить к нему и даже видеть его издали.
Подбежав к разведенному посредине бараборы костру, шаман медленно
обошел вокруг него на небольшом расстоянии от сидящих, чтобы дать
возможность дотронуться до него рукой - это прикосновение обеспечивало ему
силу действия прорицания.
Ситхинский шаман происходил из ученого рода и пользовался особым
уважением, но гости смотрели на кривляния чужого шамана равнодушно. Не
проявили они никакого оживления и тогда, когда он грохнулся в судорогах на
землю и когда с уголков рта потекла белая струйка пенящейся слюны. Все
продолжали сидеть и молча смотрели на постепенно утихающие судороги
лежавшего на земле тела. Шаман, казалось, умер. Прошло немало времени в
тоскливом ожидании, и вдруг раздались невнятные слова: лежавший начал
прорицать.
Гости внезапно всполошились и потребовали своих переводчиков, не