"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

А той и любо: просится отпустить на лодке покататься. Ну как не
отпустить? Пущай малость повеселится...
Прогулки участились: то по Ушаковке, то по Ангаре, а то и прямиком с
ночевкой на Байкал... Приходит Шелихов домой и уж издалека слышит
заразительный рассыпчатый смех жены. И вдруг станет как-то досадно до боли:
Григорию Ивановичу никак не хотелось самому признаться, что обижает его смех
жены именно потому, что таким он никогда его не слышал. А тут еще Дуняшка
ручки протягивает Михайло и вскрикивает от удовольствия.
Вздумал Михайло учить Наталью Алексеевну столичным танцам. Танцевали
вдвоем рука за руку, а то и в обнимку. Духу нет запретить ей хоть немного
повеселиться, да и неловко - компаньон...
С чувством облегчения провожал Григорий Иванович веселого,
жизнерадостного Михайло. А то, что у Натальи Алексеевны были заплаканные
глаза и лицо бледно, видимо, после бессонной ночи, заставило Григория
Ивановича призадуматься: "Неужто оставить ее в Иркутске, когда придется
уезжать на острова и надолго?.."
Михайло Сергеевич оказался прав: со "старым сычом" пришлось-таки
повозиться немало. Деньги, правда, достали - пятьдесят тысяч, но на векселя
да еще с бланковой надписью самого Шелихова. Выходило так, что в случае
неоплаты их ответствовать пришлось бы только ему...

2. В ОПАСНЫЙ ПУТЬ

С образованием капитала в семьдесят тысяч рублей и открытием компании
семейная жизнь Григория Ивановича пошла, что называется, кувырком - бывать
дома почти не приходилось. Ежедневно надо было бегать к генерал-губернатору
Якоби, к гражданскому губернатору, почти ко всем крупным чиновникам. Мало
того, что приходилось бывать, но необходимо было принимать и у себя...
Наталья Алексеевна научилась играть роль любезной и хлебосольной хозяйки.
Ей, кстати сказать, и самой это нравилось: бывать у генерал-губернатора, у
других чиновников губернии, вести образ жизни отнюдь не замкнутый,
купеческий, а рассеянный, светский, принимать ухаживания чиновной молодежи,
местной и приезжей, из Петербурга... Григорий Иванович выходил из себя,
злился, но вынужден был мириться со всем.
Генерал-губернатор Якоби, живя весело и беззаботно, проживал ежегодно
не менее сорока тысяч, но и этого не хватало. Явное предпочтение,
оказываемое им Наталье Алексеевне перед всеми другими обольстительницами,
уже начинало служить пищей для пересудов не только среди них самих, но и в
купеческих кругах: посмотрите, мол, как Шелихов выслуживается женой...
И каждый раз, когда Григорий Иванович возвращался из поездок, он
замечал в доме портившие настроение перемены: хороший, солидный, веками
завещанный купеческий уклад стремительно переходил в суматошный чиновничий,
невыносимо легкомысленный и расточительный.
Вместе с тем он не мог не отдавать должного оставляемой им дома
супруге: она не выпускала из рук нитей сложного мужнего дела. Аккуратно
велась переписка, вовремя производились платежи, и там, где это было нужно,
Наталья Алексеевна и сама принимала решения.
- Веселиться - веселюсь, да не в ущерб тебе. Иногда и в пользу, -
говаривала она хмурому и недовольному Григорию Ивановичу.
Слова эти действовали слабо. Ревнивый муж старался поглубже уйти в