"Елена Кабанова, Инесса Ципоркина. Стерва получает все. Почему хотеть не вредно" - читать интересную книгу авторавсе с прибавлением своего московского отпечатка. Пунцовый берет при зеленом
платье, желтая шаль на розовом наряде - это в Москве как-то принято". "Посмотрите", - вторит Загоскин, - "на ее головной убор - какая пестрота, какое смешение ярких цветов, не имеющих между собою никакой гармонии, какое странное сближение старого с новым. Над жемчужной поднизью старинной русской боярыни приколоты цветы из русского магазина, посреди тяжелых ожерелий и монист блестит новомодная севинье; на одной руке парижский браслет, на другой - запястье, осыпанное драгоценными камнями - ну, точно меняльная лавка! И несмотря на эту пестроту и безвкусие, у всех язык не повернется сказать, что этот наряд дурен; может быть, он вам даже и понравится". Древняя столица славилась именно своими чудаками. Известный богач Дормидонтов выехал однажды в немыслимом экипаже - "все наперекор симметрии и здравому смыслу: на запятках трехаршинный гайдук и карлица, на козлах кучером мальчишка лет десяти и старик с седой бородой, левая коренная с верблюда, правая - с мышь". Иные оригиналы и вовсе ездили зимой на колесах, а летом в возке с полозьями, другие - не иначе, как верхом, с огромными пенковыми трубками в зубах, с целой кавалькадой сопровождающих на заводских лошадях, покрытых персидскими коврами - ни дать ни взять персидские паши на прогулке. Картина "выхода" маменьки декабриста Ивана Анненкова (помните душку Костолевского в этой роли?) в фильме "Звезда пленительного счастья" - толпа дворовых, напомаженный чтец декламирует французский душещипательный роман, впереди несут аквариум с рыбками - вполне реальна. Так же, как и прочие причуды старой барыни: покупать по полторы тысячи аршин ткани на платье, чтоб не было таких платьев ни у кого, не только в Москве, но и во всей России, или обедать всю ночь напролет, а потом целый день отдыхать от сажал, голубей из серебряной мисы поил, побеленных дворовых на пьедесталы в саду ставил. "Воля, братец! Народ отставной, богатый, что пришло в голову, то и делает..." - замечал в свое время Загоскин. А как хлебосольничали в былые времена в Москве! В поговорку вошло. Здесь целые состояния проедались: В.П.Оленина большую часть своего имения и около тысячи душ промотала на обеды, на которые к ней вся Москва ездила званая и незваная. Зимой - дыня по шести рублей (около рубля в те годы стоила пара живых гусей весом в семь-восемь кило каждый), французский пирог рублей в тридцать, устрицы на серебре. Знаменитый повар Федосеич, которого переманивали, покупали, выпрашивали друг у друга москвичи, даже в легенду вошел со своими расстегаями. Совершенно другие цели преследовал европейский "репрезентативный" быт, распространенный в Санкт-Петербурге. Вместо московских чудачеств, доходящих до абсурда, - все ради того, чтобы поразить воображение всех - и никого конкретно, петербургская знать преследовала совершенно определенные цели и решала весьма важные задачи. К сожалению, самое изрядное состоянине не гарантировало ни удобного, ни даже просто спокойного существования: обер-гофмаршал А.Л.Нарышкин, очень богатый и щедрый человек, настолько истощил свои доходы в погоне за "необходимыми" репрезентациями - балами, раутами, выездами - что просителям, которым и хотел бы помочь, да уже и нечем было, вынужден был говорить: "Напомните мне пообещать вам что-нибудь". А в начале 1809 года, по случаю пребывания в Петербурге прусского короля и королевы, когда все знатнейшие государственные и придворные особы давали великолепные балы, он же сказал о своем бале: "Я сделал то, что было моим |
|
|