"Саймон Кларк. Ночь триффидов" - читать интересную книгу автора

поселиться на островах Чэннел. Отпечатанную на мимеографе книгу в ярко-
оранжевой бумажной обложке все узнавали с первого взгляда. Наряду с
принадлежащей перу Элспет Кэри "Истории колонии" и кинохроникой Матта и
Гвинн Ллойд, запечатлевших на пленке повседневную жизнь колонистов, книга
отца является великолепным отчетом о событиях, которые привели нас на
остров. Мы относительно спокойно существовали в своей крепости, когда весь
остальной мир страдал под пятой триффидов, первоначально объявленных
"чудесным видом способной к хождению флоры" и ставших через несколько лет
нашей судьбой, нашим роком, грозящим гибелью роду человеческому.
Само собой разумеется, что я еще мальчишкой прочитал творение отца, с
превеликим изумлением обнаружив, что мой веселый оптимист и иногда чересчур
занятый папа - не только "папа", но и тот самый знаменитый на всю колонию
Билл Мэйсен.
Мне никогда и в голову не приходило, что я когда-нибудь засяду писать что-
то отдаленно напоминающее его книгу. До сих пор мне приходилось составлять
лишь сводки погоды, записывать скорость ветра и проводить штурманские
вычисления. Делал я это, как правило, на обороте конверта или на бумажных
пакетах для сандвичей, украшенных не слишком живописными отпечатками
замасленных пальцев.
И вот сейчас я сижу за столом, передо мной - стопка белой бумаги. Я
задумчиво постукиваю карандашом по зубам, размышляя о том, как, дьявол их
побери, связно изложить все те странные - а порой и кошмарные - приключения,
которые мне пришлось пережить после того рокового двадцать восьмого мая
Тридцатого года от Гибели цивилизации.
Это был день, когда я проснулся во тьме. День, когда триффиды снова
вторглись на наш безопасный прежде остров.
Некоторые считают, что второе пришествие триффидов не случайно совпало с
тем временем, когда ночь отказалась уступить место дню. Одни видят в этом
руку Дьявола, другие, напротив, - промысл Творца, воздающего людям за их
грехи. Я, увы, не в силах пролить свет - прошу прощения за неумышленный
каламбур - на эту темную историю. Тем не менее в моей памяти крепко засел
один пассаж книги отца, в котором он пытается осмыслить тот факт, что люди
ослепли именно тогда, когда бесчисленные орды триффидов вырвались на волю из
садов и с ферм. "Совпадения, конечно, происходят постоянно, - писал он, - но
люди их просто не всегда замечают..."
Словом, совпадение ли это или промысл Божий, я не знаю, а знаю только, что
пытаюсь что-то сочинить, оказавшись совсем не в том мире, в котором вырос и
к которому привык.
За стенами завывает ледяной ветер. Крики чаек, похожие на вопли баньши, то
и дело напоминают мне о том, что я, несмотря на отсутствие литературного
дара, обязан написать эту книгу.
Я старательно запишу все, что со мной случилось.
И начну самого начала...
Детство мое было безоблачным. Я рос среди пологих меловых холмов и зеленых
полей острова Уайт. Это небольшое пятнышко плодородной земли стало островом
каких-то шесть тысяч лет назад, когда уровень моря поднялся и вода затопила
долину, ныне известную как пролив Те-Солент. Со времени своего возникновения
остров был убежищем для доисторических охотников и собирателей, римских
крестьян, именовавших его Вектис, беглецов саксов. При королеве Виктории
Уайт стал излюбленным курортом многих аристократов, включая лорда Теннисона,