"Уолтер ван Тилберг Кларк. Уполномоченный отряд (случай у брода) " - читать интересную книгу автора

некоторые даже обвязали головы вязаными шарфами под шляпу, как на зимовках.
На всех - пояса с кобурами, к седлам прикручены витки веревок, многие имели
при себе карабины, притом большинство держало их поперек седла, некоторые же
сбоку, у ноги, в длинном с металлическим подбоем чехле, из которого торчал
тонкий ствол. Обветренные лица, крупные и мясистые, или четкие, с тонкими
чертами, лица, характерные для тех, кто много работает на воздухе, были
сосредоточены, глаза прищурены, может, от ветра, а, может, и по другой
причине. Я невольно вспомнил слова Дэвиса, что нужно только достаточно
сильно распалить себя, и тогда совсем не страшно, даже если знаешь заранее,
что творишь дурное дело. Этим как раз они теперь и занимались. Они
осматривали каждого вновь прибывшего с таким выражением прищуренных глаз,
что, казалось, будто они смертельно ненавидят его и находят, что дело
принимает слишком широкую огласку. А подъезжали все новые и новые люди; на
улице собралось уже человек двадцать. И с каждой минутой задача Дэвиса -
переубедить их - становилась все неосуществимей. Они тут же забудут все
доводы, высказанные им. Мне и самому было дико, что я только что выслушивал
объяснения насчет истинного духа закона. Происходившее сейчас, на этом
месте - вот что действительно шло в счет. Мне все меньше и меньше хотелось
идти выполнять поручение Дэвиса.
Когда Джойс подошел ко мне, я глянул на Дэвиса и понял, что и он это
почувствовал. Он посмотрел на стоявших вокруг людей, и у него в лице
появилось что-то от Осгуда. Трудновато было ему переключиться со своей
высокой теории на то, с чем предстояло встретиться на практике. Осгуд стоял
поблизости, у края настила, мешковатый костюм его трепыхался на ветру, он
отчаянно жестикулировал, словно убеждая кого-то в чем-то. В общем, пара была
хоть куда...
Но Дэвис еще не сложил оружия. Поймав мой взгляд и увидев, что Джойс
стоит, дожидаясь меня, он выдвинул вперед нижнюю челюсть и яростно махнул
нам рукой, чтобы мы пошевеливались. Я пошел...
- Больно-то из кожи не лезь, блюститель закона! - сказал мне Джил. -
Наше дело сторона.
Меня разбирало от досады, и я сперва даже подумал, что он все еще
старается уговорить меня не путаться с компанией, у которой при любом исходе
дела вряд ли найдется много сторонников. Я посмотрел на него с некоторой
запальчивостью, но он только улыбнулся в ответ - не своей обычной улыбкой, а
ласково как то, уголком рта - и мотнул головой, не то чтобы осуждая, а
просто подтверждая, что положение пиковое. И тут я понял, что он сейчас
думает вовсе не о том, к какой стороне примыкать, а только о нас с ним, как
в наши лучшие времена. Я тоже мотнул головой, как он, и улыбнулся, как он.
Мне стало легче.
Мы с Джойсом перешли улицу, лавируя между всадниками, что было нелегко:
лошади беспокоились не только потому, что чуяли приближение бури, но и
потому, что общее возбуждение передалось им. Любая лошадь, кроме самой
дурной, чувствует настроение седока. Они вертелись, пятились, дергали
головами, так что слышно было звяканье мундштуков и приглушенный беспокойный
перестук копыт. То и дело кто-нибудь из всадников поворачивал своего коня и
пускал его карьером вдоль по улице, а затем снова возвращался к остальным -
как жокей перед стартом. Джойс побаивался лошадей и потому излишне много
вилял, а затем трусил вдогонку за мной, как старикан какой-то. Я
догадывался, что все провожают нас взглядами; к тому же было неловко оттого,