"Уолтер ван Тилберг Кларк. Уполномоченный отряд (случай у брода) " - читать интересную книгу автора

их мне, но ему не удалось это сделать. Смит, пьяный, томящийся от скуки,
решил воспользоваться присутствием публики и выбрал именно этот момент,
чтобы снова попаясничать. Он сумел привлечь общее, достаточно к тому времени
рассеянное внимание, сыграв на единственном изъяне Гэйба Харта - выйдя на
крыльцо, он громко улюлюкнул.
- Поедешь с нами, Спаркс? - заорал он, и все кругом заулыбались,
вспомнив с удовольствием старую шутку, что негра напугать легче легкого. До
этого Спаркс не попадался мне на глаза, но теперь я увидел его на
противоположной стороне улицы, со всегдашним выражением на лице - приятным,
чуть удивленным и грустным в то же время.
Спаркс, слегка чудаковатый, не слишком расторопный, но старательный
негр, зарабатывал на жизнь, выполняя разнообразные работы для жителей
городка: колол дрова, разметал снег, сгребал опавшие листья и многое другое,
вплоть до того, что нянчил детей. Спал где придется - в сараях или на
чердаках, лишь бы поближе к очередной работе, - хотя в зарослях тростника,
позади заколоченной церкви, стояла его собственная лачуга. Он был высокий,
худой и сутулый, шоколадного цвета, с курчавыми без блеска волосами, с
большими вялыми кистями рук и большими плоскими ступнями. Когда он говорил,
низкий голос всегда звучал приветливо и бодро, зато когда пел - а напевал он
за работой почти всегда, особенно если она требовала определенного ритма,
например, когда он орудовал метлой или граблями - то это были протяжные и
грустные псалмы, правда, без слов. Проворным назвать его никак нельзя, но
исполнял он любую работу на совесть. Кроме того, честнейшая душа и самый
чистоплотный негр, которого я в жизни встречал. Его холщовые синие штаны и
синяя рубашка всегда выглядели так, будто сейчас из стирки; ладони чистого
кремового цвета, оттененные таким же чистым синевато-серым там, где
встречались с тыльной частью руки. Он всегда казался промытым, насухо
протертым и даже каким-то припудренным. Про него говорили, что в Огайо - до
переселения на Запад - он был священником, но сам Спаркс о себе никогда
ничего не сообщал, за исключением дел, которыми занят в этот момент, и, хотя
ничего толком о нем не знали, относились все к нему хорошо и доверяли
безусловно. Над ним посмеивались, в глаза и за глаза, но всегда дружелюбно -
как над безобидным городским чудаком.
Заулыбавшись, все посмотрели через улицу на Спаркса. Тот смутился.
- Да нет, мистер Смит, думаю, что нет, - покачал он головой, но с
улыбкой, чтобы все видели, что он не обиделся.
- А то б поехал, Спаркс, - снова заорал Смит, - Не каждый день ведь
людей вешают в таком скучном городишке, как наш!
Улыбки стерлись с лиц. То, что Смит подтрунивал над Спарксом, никого
особенно не волновало, но он коснулся чувств, которые испытывал каждый.
Как-то неуместно было здесь кричать о линчевании. Я забеспокоился, не
услышал бы кто, кому знать об этом незачем; (это при том, что весь городок
был уже в курсе дела!)
Смит понял, что допустил ошибку. Глядя на Спаркса, который продолжал
смотреть себе под ноги, улыбаться и покачивать головой, он крикнул, плохо
подражая негритянскому акценту:
- Или, может, ты боишься, а, Спаркси? Такого-то пустяка? - прибавил он
уже своим голосом. - Тебе и делать ничего не придется. Для настоящей работы
добровольцы уже есть. Вот только я думал, хорошо бы нам иметь с собой его
преподобие. Помолиться там, ну, один-другой псалом по окончании спеть, чтобы