"Уолтер ван Тилберг Кларк. Уполномоченный отряд (случай у брода) " - читать интересную книгу автора

сомбреро. Поперек седла у нее лежал "Винчестер", и, помахав нам, она подняла
его кверху, а затем указала на притороченный к седлу моток веревки. Снова
раздались крики, громче прежнего, и посыпались шутки насчет Мамаши и ее
мощи, из чего можно было заключить, что все заметно приободрились. Ей
удалось изменить общее настроение двумя взмахами руки, да еще когда она была
в четверти мили отсюда...
Дженни Грир было имя женщины, которую мы звали Мамашей. Немолодая и
грузная, с огромными пышными грудями и задом, с широченными плечами и
бедрами, и с длинными вечно растрепанными седыми волосами... Глаза на
широком лице большие, красивого серого цвета, но лицо толстое, с многими
подбородками. Вся на вид грязная и засаленная. Сильна как борец, наверное,
сильнее любого мужика во всей долине, за исключением Гэйба, и это в
соединении с внешностью внушало бы страх, если бы не веселый и добрый нрав,
который она постоянно проявляла. Женщины, те все боялись ее и ненавидели, но
Мамашу это мало беспокоило. О ее прошлом ходили захватывающие, а иногда и
довольно-таки жуткие истории, но сейчас она держала небольшой заезжий двор
на поперечной улице, который содержался в абсолютной чистоте, если принять
во внимание, какая она грязнуха сама. В голове у нее уживался странный набор
противоречивых, но твердых понятий. Так, она враждебно настроена к Осгуду с
самого его появления, хотя ограничивалась обычно шуточками. Она и к церкви,
и к проповедям относилась пренебрежительно и изрядно отравляла Осгуду жизнь,
распуская про него всякие истории, вроде своей любимой: проснувшись после
единственной его проповеди, которую прослушала, она почувствовала ужасный
голод, и вдруг выяснилось, что настало уже следующее воскресенье, проповедь
длилась всю неделю без передышки, а он и тут бы не замолчал, если б не
потерял голос. И еще она умела великолепно представлять его: манеру
говорить, мелкие нервные движения рук, напыщенность. При встрече с ним она
всегда изображала бурную радость, и он побаивался ее. С другой стороны, она
была в высшей степени нетерпима к тому, что у нее называлось непотребством.
Думаю, не ошибусь, предположив, что любовь Джила - бедную Роуз - изгнали из
города не без ее участия. Мамаша не любила женщин, ни за что не желала
допускать их в свое заведение, даже раз переночевать. По-моему, она была не
вполне нормальна и слишком сосредоточена на своем прошлом - отсюда все ее
привязанности и антипатии. Иногда, глядя, как она пренебрегает собственным
телом, содержа его в грязи и изнуряя излишне тяжелой работой, охотой и
длительными для нее поездками, не давая ему ни сна ни отдыха, тогда как во
всем остальном была веселой насмешницей, чистюлей, хорошей хозяйкой, я
подумывал, уж не делается ли все это во искупление каких-то прошлых грехов.
И как противовес этому, имелся еще один штрих в ее характере. Она до
смешного любила горы и снега, любила не только смотреть на них, но и
полазить по ним, хотя, как она при своем весе ходила на снегоступах -
подумать страшно. Она говорила, что поселилась в Бриджере исключительно для
того, чтобы горы перед глазами иметь - посмотришь на них и вроде немного
лучше становишься, А в общем, пользовалась у ребят уважением, как человек,
который знает, чего хочет, и которому давно наплевать, что думают о нем
другие. С нами она умела говорить нашим языком, мы хоть и посмеивались, а к
ее словам прислушивались. Судья Тайлер, наверное, дорого бы за такое умение
дал...
Я был уверен, что покамест сама Мамаша не увидит будущих жертв во
плоти, она вместе с Уайндером и Бартлетом обязательно будет за линчевание.