"Сара Клеменс. Все кошки Рима " - читать интересную книгу автора

тела и постукивая по земле хвостами. Из осыпающихся оконных и дверных
проемов взирали они на него, прижав к головам уши. Они высматривали его из
дыр и расщелин, пока он не втянул голову в плечи и не прибавил шагу, торопя
их покинуть Остию Антику.

Из спальни в отеле Марио вышел весь в поту.
- Мама, почему ты выключила кондиционер? Я проснулся из-за жары.
Опершись о подлокотники, она тяжело поднялась с кресла и повернула
переключатель.
- Теперь он включен.
Она села на место, сложила на пухлых коленях ручки и опять вперилась в
итальянскую "мыльную оперу" по телевизору. Так она могла сидеть часами, на
разу даже не пошевелившись.
- Если б ты знал итальянский, мог бы смотреть вместе со мной, - сказала
она, на минуту отрывая взгляд от экрана.
- Ты сама знаешь, что я ни слова по-итальянски не понимаю, мама.
Когда он был ребенком, она хвалилась, что он говорит только
по-английски.
- Мелина говорит на итальянском и на греческом.
- Повезло ей. Пойду погуляю.
- Но уже почти совсем темно! Куда ты пойдешь?
- Я уже большой мальчик, мама. И в Риме намного безопаснее, чем в
Майями. Мелина так сказала.
- Эта Мелина ничегошеньки не знает. Ты никуда не пойдешь.
- Увидимся, когда вернусь.
- Не оставляй меня одну! Ты не знаешь, что может случиться с женщиной,
если мужчина застанет ее одну.
Он улыбнулся обычной своей "да ладно, мама" улыбкой.
- Марио! Я хочу, чтобы ты был здесь! Что, если со мной случится
приступ? Господи Иисусе, помоги мне, если мой сын уйдет и со мной что
случится.
- Заткнись, мама.
- Ты что, болен, что так со мной разговариваешь? Весь вечер с тобой
что-то странное творится. Как будто ты счастлив.
- Я счастлив, мама. Здесь я могу делать то, чего никогда не делал дома.
И на том он ушел. Она кричала ему вслед, призывала Марию Божью Матерь,
потом принялась проклинать его, когда он закрыл за собой дверь и направился
к лифту.
Ее упреки не имели ровным счетом никакого значения, как не имел его
дождь, обрушившийся ему на плечи на улице. В подземке он сидел в освещенном
резким неоном вагоне и оглядывал усталые и пустые лица пассажиров, пытаясь
сохранять при этом спокойствие, ничем среди них не выделяться. Он вышел на
остановке у цыганского лагеря. Боли особой не было, но то, как он разделался
с маленькой цыганочкой, заставляло его чувствовать себя так хорошо, словно
он обрел магическую силу. Достаточно силы, чтобы перечить маме.
Тьма кругом хоть глаз выколи, и в этой темноте он побрел прочь от
станции и в конечном итоге вышел на дорогу, вдоль которой выстроились
обветшалые заборы и крохотные домишки и мелькали среди теней кошки. Моросил
мелкий дождь. На вершинах холмов вокруг города полыхали молнии, и из
далекого далека накатывал гром.