"Пьер Клоссовски. Бафомет " - читать интересную книгу автора

сенешальством бальи. На этом брат де Буа-Гильбер смолк и отер чело.
Так как известие об этом набеге, предпринятом под покровом ночи без
ведома большинства из них, скорее повергло братьев в растерянность, нежели
вызвало одобрение, невзирая даже на то, что речь шла о жизни одного из них,
а с другой стороны, в своем внешне надежном спокойствии они никак не
подозревали, что Королевский Совет способен строить им козни, которые своей
низменностью подвигнут Командора на столь крайние меры, - этот последний
заявил, что у него были на то достаточные основания: он отнюдь не хотел
открыто восставать против королевской власти, какими бы дурными ни были
слухи, доведенные до его сведения Смотрителем по просьбе Великого Магистра,
он призывает братьев-рыцарей воспользоваться отсрочкой, предоставленной
течением событий, дабы стереть мельчайший след лихоимства или постыдных
деяний в лоне как Командорства, так и всего Храма. И если Святой Орден в
один из ближайших дней будет призван отчитаться перед Папой за свое славное
прошлое, он обязан загодя опровергнуть любые клеветнические наветы; даже
если бы это плачевное происшествие и не приключилось, Королевскому Совету
достало бы изобретательности, чтобы сфабриковать нечто непредвиденное, так
что нужно тем паче радоваться, что скандал был вовремя потушен в лоне
Командорства и в согласии с уставом Ордена, чтобы каждый приготовился
предстать с чистой совестью перед правосудием Церкви, безупречными
защитниками которой продолжают оставаться рыцари. Коли такова воля Великого
Магистра, то ее надо уважать.
Распустив капитул, Командор попросил остаться Смотрителя и Сенешаля,
чтобы вместе выслушать исповедь брата Лаира де Шансо: последний с трудом
вошел в залу, поддерживаемый двумя щитоносцами, поскольку палач в Палансе с
тщанием искалечил ему ноги. Командор спросил, какого рода признание пытались
у него вырвать; брат ответствовал, что королевский посланник стремился
изобличить его в похищении младого сира де Бозеана, в котором обвинила его
мадам де Палансе, он же, как мог, отрицал, что отрок, коего, как он признал,
по согласию благородной дамы выбрал себе в пажи, заточен в крепости; что,
напротив, обеспокоенный исчезновением юноши, он искренне счел, будто тот
вернулся в Палансе; и что не явился бы туда сам, если бы не надеялся его
отыскать. На что королевский посланник, отбросив как лживые подобные
утверждения, предал его пыткам: те продолжались до тех пор, пока на исходе
своих сил брат-рыцарь не надумал ответить, что в этот день его привела в
Палансе завязывающаяся любовная связь. И на этом подобии признания ему
предоставили небольшую передышку; он умирал от стыда, когда в имение наконец
ворвался брат де Буа-Гильбер.
Командор обратился к брату Лаиру с несколькими словами утешения,
призывая покаяться и ни в коем случае не терять надежду на Божественное
милосердие, тем более что в подобных крайних обстоятельствах он предпочел
покрыть себя бесчестием, но не подтвердить позорящие Святой Орден наветы. И
с этим он передал слово Смотрителю.
На просьбу коего со всей честностью и откровенностью поведать, не сама
ли мадам де Палансе предложила ему услуги своего племянника, брат Лаир
ответствовал, что нет. Прежде чем признаться, когда и как он его встретил и
по какой причине привлек к себе в качестве пажа, брат де Шансо, неоднократно
выказывая признаки раскаяния и проливая слезы по поводу необузданных
беспорядков, причиной коих он стал, раз за разом кляня себя за то, что
навлек несчастье на голову того, кого все еще считал невинным, сообщил, что