"Леонард Коэн. Блистательные неудачники " - читать интересную книгу автора

Недоделанным. О Господи, Я Одинок В Страсти Своей К Образованности, Но Еще
Большая Страсть Должна Охватывать В Служении Тебе. Я - Творение Твое, Утром
Твоим Пишу Все Эти Слова С Заглавных Букв. Полвосьмого На Руинах Молитвы
Моей. Я Все Еще Сижу В Утре Твоем, А Машины Проносятся Мимо. О Господи, Если
Есть Такие Путешествия, Как То, Куда Меня Манила Эдит, Будь С Ней, Пока Она
Восходит К Своей Цели. Будь С Ф., Если Он Заслужил Свои Муки. Будь С
Катериной, Которая Вот Уж Триста Лет Как Померла. Будь С Нами В Невежестве
Нашем И Жалких Наших Догмах. Всем Нам Слава Твоя Досаждает. Ты Обрек Нас
Жить На Коре Земли. Ф. В Последние Дни Ужасно Страдал. Катерину Ежечасно
Калечили Пути Твои Неисповедимые. Эдит Кричала От Боли. Будь С Нами В Это
Утро Времени Твоего. Будь С Нами Сейчас, В Восемь Часов. Будь Со Мной, Когда
Я Теряю Твою Благодать. Будь Со Мной, Когда Кухня На Свое Место Становится.
Пожалуйста, Будь Со Мной, Когда Я Хочу Поймать По Радио Церковное Пение.
Будь Со Мной Во Все Дни Работы Моей, Ибо Разум Мой Как После Бичевания, А
Мне Очень Хочется Сделать Пусть Скромную, Но Достойную Работу, Которая Будет
Жить В Утре Твоем Как Странная Статистика В Элегии Президенту, Как Голый
Горбун, Загорающий На Многолюдном Засиженном Пляже.

18

Самое оригинальное, что заложено в человеческой природе, обычно
тождественно самому отчаянному. Поэтому новые системы отношений навязывают
миру люди, неспособные больше переносить ту боль, с которой им приходится
жить в настоящем. При этом творцов новых систем не заботит ничего, кроме их
уникальности. Если бы Гитлер родился в нацистской Германии, он, скорее
всего, возненавидел бы царившую в стране атмосферу. Когда непризнанный поэт,
стихи которого не издаются, находит одну из своих строф в работе другого
автора, он расстраивается, потому что его заботит не восприятие и развитие
этого образа в сознании читателя, он мучается из-за того, что не связан с
миром как с таковым, что ему не дано изменить несовершенство устройства
вещей в мире настоящего, где так мучительно жить. Иисус, должно быть, создал
Свою систему с таким расчетом, чтобы она не срабатывала у других людей, то
есть поступил точно так же, как все величайшие творцы: они обеспечивают
успех отчаянной силы своей оригинальности, проецируя системы в неясное
будущее. Эти мысли, конечно же, принадлежали Ф. Думаю, он сам в них не
верил. Хотел бы я знать, почему он так много внимания уделял мне. Теперь,
когда я оглядываюсь назад, мне кажется, он к чему-то меня готовил и был
способен при этом использовать любые - даже самые гнусные - методы, чтобы
постоянно держать меня в состоянии истерического возбуждения.
- Истерика - вот моя школа, - как-то сказал мне Ф.
Особенно примечательной была ситуация, в которой он мне это сказал. Мы
посмотрели два фильма в один сеанс, а потом зашли в ресторанчик к одному его
другу и съели там по огромной порции греческой еды. Музыкальный автомат
наигрывал какую-то печальную мелодию из списка последних афинских хитов. На
бульваре Сен-Лоран шел снег, пара-тройка припозднившихся посетителей,
сидевших с нами в зале, смотрели в окно на кружившиеся снежинки. Ф. лениво
уплетал маслины. Два официанта потягивали кофе перед тем, как начать
опрокидывать стулья на столы, по обычаю оставляя наш столик напоследок. Если
в мире есть такое место, где на тебя никто не давит и можно от души
расслабиться, так это тот греческий ресторанчик. Ф. зевал, поигрывая