"Макс Аллан Коллинз. Сделка" - читать интересную книгу автора

потемнела. - Ну что ж, здесь ты не какой-нибудь гребаный чемпион, Росс. Ты
просто обыкновенный засранец. Здесь тебе не будет ни почестей, ни
особенного обращения.
- Да я и не просил...
- Знаем мы вас, чертовых знаменитостей. Вы ждете, что перед вами
выстелят, к дьяволу, красный ковер. Но ты встанешь в общую шеренгу, малыш.
Думаю, мы дадим тебе несколько специальных заданий, чтобы ты не забывал,
где находишься.
Он отвалил.
Барни стоял, держа поднос, полный еды, в руках. От них шел пар: от
Барни и от подноса. Паренек из Чикаго, который стоял рядом с нами, спросил:
- Почему ты не врезал этому бездельнику?
- Да, Барни, - добавил я. - Врежь ему. Может, это поможет всем нам.
Он искоса взглянул на меня, а потом мы отправились к столу. Там мы
присоединились к более опытным новобранцам в надежде услышать от них, что
первый день - самый трудный.
На второе нам подали бобы и копченые сосиски. Я хотел приправить
сосиску горчицей, но тут один из бывалых ребят, которому было лет двадцать,
попросил меня:
- Когда ты наложишь себе этих детских какашек, передай их мне.
Я сглотнул и передал ему горчицу, не попробовав ее. Тогда я был совсем
не таким, как сейчас. С тех пор я сто раз сам просил кого-нибудь передать
мне детского дерьма.
Потом, после ленча, нас побрили наголо, как тех ребят, которых ждет
электрический стул. Теперь я знал, что чувствовал Зангара. Тот самый, что
застрелил мэра Сермака.
Оказалось, что почти все в семьсот четырнадцатом были из Чикаго, хотя
ни я, ни Барни не встречали их раньше. Зато мы видали пару ребят с Юга. В
ту первую ночь капрал Мак-Рей собрал нас в наших бараках и сказал:
- А теперь, придурки, если у кого есть бритвы или лезвия, бросайте их
на эту койку. Я не хочу, чтобы вы, засранцы, перерезали друг друга. Здесь
только я имею право пускать кровь.
Паренек с Юга по имени д'Анджело - тот самый, который рассказал нам,
что он работал на Капоне, близкого друга Ники Дина в "Колони клаб" на
Раш-стрит, - бросил на койку бритву. За ней полетели два лезвия, а потом на
тощий, набитый конским волосом матрас упало несколько стреляных медных
гильз.
- Ты никого не можешь ими порезать, идиот, - сказал капрал и бросил
гильзы назад.
Ребятки с Севера явно не видели до этого подобных чикагских украшений,
поэтому их глаза округлились, как крупные монеты.
Даже для нас, чикагцев, эта ночь в Сан-Диего была просто ужасной: до
того было холодно. Так было в Даго: вечерами наши задницы отмерзали, а к
полудню мы плавились от жары. Дни были долгими и тяжелыми, даже жестокими:
гимнастика, муштра, строевая подготовка, длинные пробежки по пересеченной
местности, обучение штыковому бою, дзюдо, изматывающие походы, обращение с
противогазами, специальные занятия для пехоты в условиях, приближенных к
реальным боевым, когда пули, жужжа, проносятся мимо. Мак-Рей отличался
особым садизмом, который выделял его среди других инструкторов: он
заставлял нас в два раза больше бегать в район пляжа на заливе Сан-Диего.