"Саке Комацу. Да здравствуют предки (Пер. - З.Рахим)" - читать интересную книгу автора

люди не погибли под ударами мечей в какой-нибудь очередной драке, то
наверняка окончили свои дни в темнице. Среди крайних левых тоже нашелся
один чудак-студент, решивший защищать интересы народа на той стороне. Он
примкнул к бунтовщикам-крестьянам, но те выдали его правительству, и он
был казнен...
Между тем время шло.
Возникал вопрос - что же будет дальше?
Наступил, новый, 1964 год. Общественность начала тревожиться - к чему
приведет такое сосуществование двух эпох? Что будет с современностью, если
мы попытаемся серьезно вмешаться в дела эпохи Эдо? Ведь наша
действительность - прямой результат прошлого, и если прошлое осовременить,
не поведет ли это к непредвиденным переменам?
Поползли разные слухи. Откуда-то стало известно, что во время
нападения тайной стражи бакуфу на гостиницу Икэдая, где остановились
сторонники Реформации, - факт исторический, - нападающие были вооружены
современными автоматами. Люди заволновались. Начали кричать об
ответственности правительства - может, оно тайком снабжает бакуфу оружием?
Или тут приложили руку контрабандисты?..
Члены Олимпийского комитета тоже подали голос. "Господа, - говорили
они, - если так будет продолжаться, не видать нам этой осенью олимпийских
игр! Никто и носа не сунет в Японию!"



Я был в стороне от всей этой шумихи. Ведь сладок только запретный
плод. А нам с бабушкой, как единственным владельцам земли, на которой
находились пещера и подземный ход, было разрешено беспрепятственно
путешествовать на ту сторону. Правда, там сфера нашего передвижения
ограничивалась прилегающими к горе окрестностями.
Бабушка целыми днями пропадала в тамошнем доме Кимура, то есть в
нашем. Ее приемный отец Сануэмон Кимура, целиком отдавший себя движению за
свержение бакуфу, редко бывал дома, и бабушке приходилось ограничиваться
обществом ее бабушки и дедушки, то есть моих прапрабабушки и
прапрадедушки. Но все они были довольны и болтали друг с другом без
умолку, обмениваясь новостями. Стариков, кажется, больше всего радовало,
что наш дом за сто лет не развалился, а больше всего волновало, долго ли
он простоит, смогу ли я, когда стану таким же стариком, как они, найти
приют под родным кровом. Меня, честно говоря, эти беседы не очень
интересовали. Я предпочитал общаться не с родственниками, а с их
семнадцатилетней прислугой Такэ. Очень уж она отличалась от наших
семнадцатилетних девушек! Такая скромная, тихая, покорная, трудолюбивая.
Такая глубоко религиозная - это в ее-то годы! А уж до чего добра, и не
только ко мне, но и ко всем окружающим!
Я начал изучать жизнь конца эпохи Эдо и страшно увлекся. Хотя
впечатление было тяжелое. Не знаю уж, как жили в самом Эдо, но в провинции
царили такая нищета и такое убожество, что сердце разрывалось. Мелкие
мещане и крестьяне были бессловесными забитыми существами. Особенно жалкое
впечатление производили крестьяне - худые, низкорослые, сутулые от
постоянной непосильной работы в поле... Голова у них всегда была опущена и
каждую минуту могла опуститься еще ниже - для поклона господам. На их