"Спрег ДеКамп, Лин Картер. Сталь и Змея ("Конан")" - читать интересную книгу автора

пещер. Просторы тундры были изрыты там, где стада оленей пытались извлечь
из-под снега корм. Стаи болотных птиц пролетали мимо. Их скорбные крики
наполняли сердце Конана отчаянием и грустью.
Пленники пробирались по болотам, среди робких весенних цветов,
раскрывшихся на верхушках залитой водой травы.
Казалось, что рабам придется идти целую вечность. Но в конце концов
мучительный переход завершился.
Однажды поздно вечером, когда заходящее солнце било кроваво-красными
стрелами лучей в покрытую дымкой поверхность земли, Конан и другие пленники
прошли через деревянные ворота города ваниров - большой общины, который, как
они узнали позже, назывался Тродван. Израненных рабов, словно скот, погнали
мимо беспорядочно разбросанных каменных домов с соломенными кровлями,
наполовину утонувших в торфе. Наконец они достигли загона, где стояло
несколько сараев. В один из таких сараев с дырявой кровлей и затолкали вновь
прибывших рабов. Там и провели они ночь, терзаемые неизвестностью. Спать им
пришлось на жесткой глине, слегка прикрытой грязной соломой.
На рассвете пленники получили по маленькой порции хлеба и жидкой
похлебки. Самых сильных и здоровых приковали ржавыми цепями к огромному
колесу, спицы которого, сделанные из крепкого дерева, были гладко
отполированы человеческими руками. Это колесо вращало гигантские жернова, и
под их весом зерно растиралось в муку. К этому Колесу Страдания, как его
называли рабы, и был прикован Конан рядом с другими: оборванными подростками
с остановившимся взглядом, мужчинами из земель, о которых в Киммерии или не
знали, или редко вспоминали. Что касается пленных женщин и девочек из его
деревни, то их увели, и они, может быть, разделили еще более ужасную судьбу.
Конан никогда больше о них не слышал.
Хозяином колеса был плотный мужчина, смуглый, с резкими чертами лица.
Работающим детям он казался великаном-людоедом. День за днем, пока они
толкали стонущее колесо по вечному кругу, он стоял в грязных мехах, мрачный
и безмолвный, как каменный идол, на склоне холма над песчаной площадкой, над
которой было закреплено колесо. Одни только свирепые глаза двигались на его
лице, когда хозяин, словно ястреб, выискивал признаки медлительности и
лености.
Хозяин приходил в движение только когда изможденный ребенок,
неспособный больше работать, падал от усталости на колени. Беспощадный
сыромятный бич пел свою свистящую песню, обрушиваясь раз за разом на плечи
несчастного до тех пор, пока под его ударами мальчик не поднимался на ноги,
чтобы снова работать.
Так Конан вместе с другими работал день за днем, месяц за месяцем, пока
время не потеряло для него всякое значение. Его окружали изможденные лица,
остановившиеся глаза и бесчувственные сердца. Время сводилось только к
текущему мгновению. Вчера было милосердно стерто из сознания рабов, завтра
было еще неувиденным ночным кошмаром. Если раб падал и не мог больше
подняться для работы, хозяин резким жестом подзывал всегда присутствующего
неподалеку ванирского стражника, чтобы тот расковал корчащееся тело и унес -
никто не знал, куда.
Иногда Конан думал, что так ваниры кормят своих собак.

* * *