"Андре Олдмен. Заговор Теней ("Конан") " - читать интересную книгу автора

молитва, которую он смог прочесть, пока с вендийца живьем сдирали кожу, хотя
и подкашивались ноги, и в животе все переворачивалось...
Дикари подняли беспомощные тела (девушку - трое, черноволосого
здоровяка - человек десять), прислонили к кольям и привязали все той же
липкой паутиной. Крыгт-прыга подошел к пленникам, деловито поднял левое веко
мужчины, покивал, потом проделал то же самое с глазом девушки, снова кивнул
и отошел к остальным жрецам. Очевидно, осмотр удовлетворил ожидания: шаманы
оставили в покое пленников и занялись изучением сваленных в кучу принесенных
вместе с ними вещей.
Одежда интересовала их мало, а вот перевязь с тяжелым мечом и кожаная
сумка вызвали больший интерес. Один из служителей Мировой Лягушки потянул за
рукоять и не без труда извлек клинок из ножен. "Бду!" - сказал он и показал
меч остальным. Этим словом ыухе именовали любой предмет, который можно было
использовать в качестве оружия: камень, палку, заостренную кость или трубку
с летающими иглами. Шаман ухватил меч за лезвие, решив, видимо, что тяжелая
рукоятка может послужить знатной дубинкой, взмахнул над головой... и тут же
с визгом отбросил оружие: из разрезанной ладони вяло потекла жидкая кровь.
Несколько женщин бросились к нему и принялись зализывать рану. Впрочем,
шаман тут же забыл о порезе и пнул ногой сумку, показывая остальным, что не
прочь познакомиться с ее содержимым. Крыгтпрыга отогнул мягкий клапан
(справиться с застежками было выше его разумения), запустил внутрь грязную
руку и извлек небольшой орех с золотистой кожурой. Понюхав плод, он
брезгливо бросил его в грязь - ыухе питались исключительно болотной
живностью, кореньями и тухлой человечиной, презирая все, что не издавало
зловония. Затем шаман извлек еще один орех, с круглым отверстием в боку,
потряс, прислушиваясь к негромкому бульканью внутри, и отправил вслед за
первым. Потом попробовал жевать выделанную кожу сумки, нашел ее невкусной и,
потеряв всякий интерес к трофеям, уставился на аргосца.
Бертудо мысленно молил Всеблагого послать ему нужные речи, способные
убедить дикарей проявить снисхождение к пленным, когда темноволосый мужчина
вдруг застонал и открыл глаза.
...Сначала он ничего не увидел и решил, что ослеп. Потом в ноздри
ударила дикая вонь, поплыли какие-то смутные пятна и, словно из мутных
глубин болотины, всплыли плоские лица под низкими, поросшими клочками жидких
волос лбами, покрытые коростой губы, щерившиеся в жутких улыбках - беззубые
рты темнели, как выгребные ямы. Серая кожа этих существ казалась мертвой, и
Конан решил, что последний его час пробил, и он оказался там, куда суждено
попасть всякому: на Серых Равнинах.
Только что он видел величественную стену водопада за гладью круглого
озера, стену, в которой играли радуги, и все вокруг было пронизано солнечным
светом, наполнено шумом листвы и птичьим щебетом, и мир был ярким, словно
самоцветный камень, только что вышедший из мастерской гранильщика. Они с Ка
долго шли среди разноцветия трав, спускаясь с нагорья, откуда низвергался
поток, чуть было не погубивший их прошлой ночью, и не могли поверить, что
коварные демоны водных стихий могут обитать в столь прекрасном месте.
Достигнув первых холмов, устроились отдохнуть: вендийка, еще не оправившаяся
от давешних страхов, быстро устала и попросилась в тень дерева, раскинувшего
ветви рядом с едва приметной тропкой, ведущей вдоль колючих зарослей, за
которыми угадывалось болото.
Конан прилег на траву и положил голову на колени девушки. Ка легонько