"Джон Коннолли. Черный Ангел ("Чарли Паркер" #05) " - читать интересную книгу автора

возьми, продолжать в том же духе! Разве ты не можешь понять, куда это все
приведет? Ты хочешь, чтобы опять случилось то, что случилось...
Он резко оборвал себя, но было уже слишком поздно. Теперь "это" вышло
наружу. "Это", черное и кровавое, будь оно проклято, пролегло между нами.
Внезапно я почувствовал невероятную усталость. Энергия в моем теле иссякла,
как источник в пустыне, и я поставил мешок с бутылками на землю.
Фрэнк покачал головой и открыл рот, но не произнес ни слова. Он не был
человеком, способным извиняться. Хотя извиняться ему было не за что - все,
сказанное им, было правдой.
Самое жуткое во всей этой истории заключалось в том, что Фрэнк никак не
мог осознать, как легко могли бы мы понять друг друга, если бы захотели. Мы
оба похоронили ребенка, и каждый из нас больше всего на свете боялся
повторения случившегося. Я мог бы рассказать ему о Дженнифер, о том, как
крохотный белый гробик исчезал под первыми комьями земли, о том, как
аккуратно складывалась ее одежда и ботиночки, чтобы передать их другим,
живым детишкам, о чувстве страшной утраты, которое нахлынуло вслед за всем
этим, о зияющих пустотах в моем существе, которые уже ничем и никогда не
заполнить, о том, как я не мог пройти вдоль по улице без того, чтобы любой
проходивший мимо ребенок не напомнил бы мне о ней. И Фрэнк понял бы меня,
потому что в каждом молодом человеке, выполняющем свой долг, он видел
погибшего сына. Возможно, тогда часть напряженности между нами могла бы
исчезнуть навсегда.
Но я не заговорил - старое чувство обиды и негодования выдвинулось
вперед. Виновный человек, как и грешник, столкнувшись с неистовой
праведностью и благочестием других, станет ожесточенно доказывать свою
невиновность или найдет способ переложить свою вину на своих же обвинителей.
- Присоединяйтесь к своему семейству, Фрэнк, - сказал я ему. - Здесь
нам уже нечего делать.
Я собрал мусор и оставил своего тестя в вечерней темноте.
Рейчел хлопотала на кухне, готовя кофе для родителей и одновременно
пытаясь хоть немного разобраться в беспорядке на столе.
Я присоединился к ней. После возвращения из церкви мы в первый раз
остались наедине друг с другом. Мать Рейчел пришла предложить нам помощь, но
Рейчел сказала ей, что мы и сами справимся. Джоан посмотрела на меня
взглядом, в котором в равной степени смешались сочувствие и упрек.
Рейчел лезвием ножа счищала остатки еды с тарелки в мусорный контейнер.
Не глядя на меня, она спросила:
- Ну и что, собственно, происходит?
- Я мог бы спросить тебя то же самое.
- Что ты хочешь сказать?
- Ты сегодня была слишком сурова и холодна с Эйнджелом и Луисом. Ты
едва словом с ними обмолвилась, пока они были здесь. По правде говоря, ты и
со мной почти не разговаривала.
- Может, если бы ты не проторчал весь остаток дня, запершись в своем
кабинете, мы могли бы улучить минутку для разговора.
Это был справедливый упрек, хотя мы провели в кабинете меньше часа.
- Тут ты права. Но нам пришлось кое-что обсудить.
Рейчел хлопнула тарелкой по краю раковины, и осколки посыпались на пол.
- Что ты хочешь этим сказать?! Как это обсудить? Это же крестины твоей
дочери!