"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

достаточно порошка, который присылают в бумажных пакетиках, а они немного
погодя лопаются. А затем, кто может сказать? Должно быть, вы не пробовали
его, сэр? Но, конечно, вы уверены...
- Да, - сказал я, - не пробовал. Он уже весь за бортом.
За моей спиной мягкий, вежливый голос произнес:
- Я попробовал его. По-видимому, это смесь всех сортов, сладковатая,
солоноватая, отвратительная.
Рэнсом, выйдя из буфетной, уже некоторое время прислушивался к нашему
разговору, что было вполне извинительно.
- Грязная история, - сказал мистер Бернс. - Я всегда говорил, что он
выкинет какую-нибудь штуку.
Мое негодование было- безмерно. А милый, симпатичный доктор!
Единственный сочувствующий человек, которого я когда-либо знал... вместо
того чтобы писать это предостерегающее письмо, полное сочувствия, почему
он не произвел надлежащего осмотра? Но, в сущности, едва ли было честно
порицать доктора. Все было в порядке, и аптечный шкаф есть нечто
официальное, установленное раз навсегда. Не было ничего, что могло бы
возбудить малейшее подозрение. Кому я не мог простить, так это себе.
Ничего не следует принимать на веру. Семя вечных угрызений совести было
посеяно в моей груди.
- Я чувствую, что все это моя вина, - воскликнул я, - моя и больше
ничья! Да, я это чувствую. Никогда не прощу себе.
- Это очень глупо, сэр, - свирепо сказал мистер Бернс.
И после такого усилия в изнеможении упал на койку.
Он закрыл глаза, он задыхался; эта история, этот гнусный сюрприз потряс
и его. Повернувшись, чтобы уйти, я увидел Рэнсома, беспомощно смотревшего
на меня. Он понимал, что это значило, но ухитрился улыбнуться своей
приятной, грустной улыбкой. Затем он вернулся в свою буфетную, а я снова
бросился на палубу посмотреть, есть ли какойнибудь ветерок, какое-нибудь
дуновение под небом, какоенибудь движение воздуха, какой-нибудь признак
надежды.
Снова меня встретила убийственная тишина. Ничто не изменилось, кроме
того, что у штурвала стоял другой матрос. Вид у него был больной. Вся его
фигура как-то поникла, и он, казалось, скорее цеплялся за рукоятки, чем
правил.
Я сказал ему:
- Вам не годится быть здесь.
- Я как-нибудь справлюсь, сэр, - слабо ответил он.
Собственно говоря, ему нечего было делать. Судно не слушалось руля. Оно
стояло носом на запад, с вечным Ко-рингом за кормой; несколько маленьких
островков, черных пятен в ослепительном блеске, плавало перед моими
омраченными глазами. И, кроме этих кусочков земли, не было ни пятнышка на
небе, ни точки на воде, ни облачка пара, ни завитка дыма, ни паруса, ни
лодки, ни следа человека, ни признаков жизни - ничего.
Первый вопрос был: что делать? Что можно было сделать? Очевидно, прежде
всего надо сказать экипажу.
Я так и поступил в тот же самый день. Я не хотел, чтобы эта новость
просто распространилась среди них. Я хотел стать с ними лицом к лицу. С
этой целью я собрал их на шканцах.
Прежде чем выйти к ним, я сделал открытие, что в жизни могут быть