"Джозеф Конрад. Конец рабства (Повесть. Перевод А.Кривцовой) " - читать интересную книгу автора

кают-компании. В тот самый день, когда они обручились, он выписал из
Лондона инструмент, но лишь через год после свадьбы рояль прибыл к ним,
обогнув мыс Доброй Надежды. Большой ящик был первым грузом, адресованным
на Гонконг, и людям, толпящимся на набережных в наши дни, это событие
кажется таким же далеким, как средневековье. Но капитан Уолей мог за
какие-нибудь полчаса восстановить в памяти всю свою жизнь, со всей ее
романтикой, ее идиллиями и горестями.
Ему самому пришлось закрыть глаза жене. Хоронили ее при спущенном
флаге; она ушла из жизни, как жена моряка и сама в душе - моряк. Он читал
над ней молитвы из ее же собственного молитвенника, и голос его не
дрогнул. Поднимая глаза, он видел перед собой старого Суинбёрна,
прижимавшего к груди фуражку; слезы струились по суровому, обветренному,
бесстрастному лицу, походившему на глыбу красного гранита под ливнем.
Хорошо было этому старому морскому волку - он мог плакать. Но капитан
Уолей должен был дочитать до конца. Затем раздался всплеск. Капитан не
помнил, что происходило в течение следующих нескольких дней.
Пожилой матрос, ловко владевший иглой, сшил ребенку траурное платьице
из черной юбки покойницы.
Забыть ее капитан не мог; но нельзя запрудить жизнь, словно сонный
поток. Она прорвет плотину, зальет тоску человека, сомкнется над скорбью,
как смыкается море над мертвым телом, сколько бы ни любили того, кто пошел
ко дну. И мир не так уж плох. Люди были добры к нему, в особенности миссис
Гарднер, жена старшего компаньона фирмы "Гарднер, Патисон и К°", - той
самой фирмы, которой принадлежал "Кондор". Миссис Гарднер вызвалась
следить за воспитанием девочки, а потом увезла ее вместе со своими
дочерьми в Англию заканчивать образование. В те дни такое путешествие
считалось нешуточным даже сухопутным почтовым маршрутом. И только через
десять лет он снова увидел дочь.
В детстве, она никогда не боялась бури и просила, чтобы ее вынесли на
палубу. Он держал ее на руках, укрывая своим клеенчатым пальто, а она
смотрела, как огромные валы разбиваются о корпус "Кондора". Грохот и рев
волн, казалось, приводили ее в восторг. "Избалованный мальчуган", -
говорил он о ней в шутку. Он назвал ее Айви [Айви - плющ], потому что
любил это имя и руководствовался смутной ассоциацией идей. Она обвилась
вокруг его сердца, и он хотел, чтобы она льнула к отцу, как к несокрушимой
башне. Пока она была ребенком, он забывал о том, что со временем она
предпочтет прильнуть к кому-то другому. Но он слишком любил жизнь, и даже
это событие было ему отчасти приятно, хотя в какой-то мере он должен был
ее потерять.
Купив "Красавицу" для того, чтобы занять свой досуг, он пошел на
невыгодный фрахт в Австралию с одной только целью: повидать свою дочь в ее
новом доме. Теперь она тянулась к другому, но расстраивала его не эта
мысль, а то обстоятельство, что опора, избранная ею, при ближайшем
рассмотрении оказалась довольно ненадежной, - зять был физически немощен.
Его нарочитая вежливость не понравилась капитану Уолею, пожалуй, еще
сильнее, чем его манера распоряжаться деньгами, полученными Айви от отца.
Но о своих опасениях он не сказал ни слова. Только в день отъезда, в самую
последнюю минуту, он взял руки Айви в свои и, пристально глядя ей в глаза,
сказал:
- Помни, моя милая: все, что я имею, принадлежит тебе и твоим малышам.