"Джозеф Конрад. Фрейя Семи Островов" - читать интересную книгу автора

он выхватил у меня из рук без всяких церемоний и удалился с ней на мостик,
чтобы прочесть ее в одиночестве.
Через некоторое время - довольно значительное - я последовал за ним
наверх и застал его шагающим взад и вперед: эмоции делали его беспокойным
даже в момент самого глубокого раздумья.
Он с торжеством кивнул мне головой.
- Ну, дорогой мой, - сказал он, - теперь я буду считать дни.
Я понял, что он хотел сказать. Я знал, что молодые люди решили бежать
из дому и обвенчаться без предварительных формальностей. Действительно,
это было разумное решение. Старик Нельсон (или Нильсен) никогда не
согласился бы мирно отдать Фрейю этому компрометирующему Джесперу. О небо!
Что скажут голландские власти о таком браке! Это звучит курьезно. Но в
мире нет ничего более себялюбивого и упорного, чем робкий человек,
дрожащий над своим "маленьким поместьем", как называл свой дом и участок
извиняющимся тоном старик Нельсон. Сердце, охваченное этим своеобразным
страхом, способно сопротивляться рассудку, чувствам и насмешке. Оно -
кремень.
Несмотря на это, Джеспер хотел просить его согласия, а потом поступить
по-своему; но Фрейя решила ничего не говорить на том основании, что "папа
только доведет себя до помешательства". Он и в самом деле мог заболеть, а
тогда у нее не хватило бы духу его оставить. Вот вам здравый смысл женщины
и прямота женских рассуждений. А затем - мисс Фрейя могла читать "бедного
дорогого папу", подобно всякой женщине, читающей мужчину, как раскрытую
книгу. Если дочь уже ушла, старик Нельсон не стал бы мучиться. Он поднял
бы крик, и конца не было бы жалобам и сетованиям, но это уж другое дело.
Он был бы избавлен от подлинной пытки колебания и не терзался бы
противоречивыми чувствами. А так как он был слишком робок, чтобы
бесноваться, то, по прошествии периода сетований, он посвятил бы себя
"своему маленькому поместью" и поддерживанию добрых отношений с властями.
Время исцелило бы все. Фрейя думала, что она может подождать, управляя
пока своим собственным домом на великолепном бриге и человеком, который ее
любил.
Это была самая подходящая жизнь для нее, научившейся ходить не на суше,
а на палубе корабля. Она была дитя корабля, морская дева, если такая
когда-нибудь существовала. И, конечно, она любила Джеспера и доверяла ему;
но к ее радости примешивался и оттенок беспокойства. Очень красиво и
романтично владеть, как своей, собственностью, прекрасно закаленным и
верным мечом, но можно ли им будет отражать грубые палочные удары судьбы -
это другой вопрос.
Она знала, что из них двух она была более... как бы это сказать...
более полновесна - не ухмыляйтесь, я говорю не об их физическом весе. Она
только слегка беспокоилась, когда он уезжал, и у нее был я, который, на
правах испытанного наперсника, осмеливался частенько ей нашептывать: "Чем
раньше, тем лучше". Но у мисс Фрейи имелась особая жилка упрямства, и ее
основание для отсрочки было характерно: "Не раньше чем мне исполнится
двадцать один год; тогда люди не сочтут меня недостаточно взрослой, чтобы
отвечать за свои поступки".
Чувства Джеспера были до такой степени порабощены, что он даже ни разу
не возражал против такого решения. Она была великолепна - во всем, что бы
ни делала или ни говорила, и... на этом он ставил точку. Думаю, он был