"Джон Пейтон Кук. Кающийся" - читать интересную книгу авторанаверное, были со мной терпеливее, чем были бы настоящие родители.
Постарев, они даже смирились с моей громкой дьявольской музыкой: слух ослабел. В возрасте шестидесяти пяти лет дед получил обширный инфаркт, доставивший его на небо быстрее ракеты "Сатурн-5". Бабуля все еще тикает, одна, в старом крытом толем бунгало возле сталелитейного завода. Я ее навещаю, только когда хочу взять ее машину. Не могу точно сказать, как я стал таким, какой есть теперь. Пусть даже мне пришлось выдержать многое от рук матери и ее приятеля, это еще не причина, чтобы меня привлекала боль. В детском саду девочки любили валить меня на землю, потом хватать за руки и за ноги и тащить; как добычу из джунглей, но я не думаю, что поэтому мне приятно поддаваться силе женщин. Когда я стал чуть постарше, другие мальчики использовали меня как жертву при игре в "Звездный путь", ловя меня и связывая разными нестандартными способами, но я сомневаюсь, что отсюда пошел мой интерес к веревкам и цепям. А когда я достаточно вырос, чтобы войти в сумрачный мир книжного магазина для взрослых без того, чтобы у меня спросили документы, я рассматривал разные журналы с голыми девочками и развешанные на стене искусственные члены, но всегда мой глаз привлекали фетишистские журналы, причем такие, в которых женщины порабощали мужчин. Никто никогда не прививал мне к ним тягу, это был тот естественный инстинкт, который тянет утку к воде, летучую мышь к пещере, бабочку к огню. Вкусы большинства люде и определены заранее - кровью сердца и мозгом кости, биологической программой, генетическим кодом, неизбежным, как Судьба. Есть вещи, которые должны в свое время проявиться, и от них не отмахнуться, не отказаться. Если вы попытаетесь противостоять генам, то полагаю, и произошло с Дональдом Фирном. - С тех самых пор, как я был мальчиком, я хотел, чтобы меня помучила красивая девушка. Вот оно. Я это сказал. Мария попросила меня дать собственную версию признания Дональда Фирна, вывернуть его, как мне хочется, и "честно по отношению к себе". Но она с самого начала знала, с кем имеет дело. Она мой охочий пот учуяла еще за милю, через всю забитую церковь, сквозь туман и дым. Она нашла руку, точно подходящую к ее черной перчатке. - Что ты еще себе проткнул, Гэри? - спросила она, перекрикивая музыку, рычавшую, как бабулина стиральная машина, пропущенная через n-кратный усилитель. Лица вокруг нас были призрачные, трупные - бледный грим, обведенные черным глаза с красными линзами. - Больше ничего. У меня были только восемь колечек в левом ухе, десять в правом и пирсинг в носу - не из тех галантерейных мелочей, что вставляются в ноздрю, а настоящее серебряное дверное кольцо, пропущенное сквозь носовую перегородку - как у испанского быка. - Вот это мне нравится, - сказала она, дернув его не слишком слабо. - Ты хочешь сказать, что здесь у тебя такого нет? - Другая ее рука схватила меня за левый сосок. - Или здесь? - Она перехватила за правый. - Или здесь? - ткнула она меня в пупок. - Или здесь? - Она схватила меня за ширинку, нащупала головку члена и сжала. - Ничего? |
|
|