"Родриго Кортес. Часовщик " - читать интересную книгу автора

солнечным огнем. Мади осторожно достал одну и поднес к глазам. Лично он от
настоящей такую монету не отличил бы.
- Ты уверен? - взыскующе посмотрел он в глаза старшине.
Тот дождался перевода и кивнул:
- Я много монет на своем веку повидал. Эти - подделка.
Мади сунул монету обратно в кошель и покосился на залитого кровью
Бруно. Если все так, ему и его приемному отцу Олафу и впрямь придется испить
жидкого свинца.
- Приведите Олафа Гугенота, - повернулся он к вооруженным
альгуасилам. - И еще... пригласите Исаака Ха-Кохена тоже. Скажите, Мади
аль-Мехмед со всем уважением просит его провести экспертизу.

- Приведите Олафа Гугенота, - услышал Вруно и встрепенулся, однако ни
подняться, ни даже открыть глаз не сумел.
Олафу он был обязан всем. Именно Олаф, по звуку определявший характер
неполадки в часах, расслышал на детском кладбище неподалеку от женского
монастыря слабый хрип и вытащил кое-как забросанного землей ребенка. Именно
Олаф нашел кормилицу и привел к страдающему приступами удушья младенцу
лекаря-грека Феофила. И именно Олаф назвал приемыша нездешним именем -
Бруно.
Это редкое для Арагона имя отбросило Бруно от сверстников еще дальше, и
лишь услышанная на проповеди история рождения Иисуса помогла ему сохранить
достоинство - пусть и на расстоянии от остальных. Как оказалось, мать Христа
тоже была Божьей невестой, и, понятно, что дети презирали маленького Иисуса
так же, как теперь - Бруно.
Подмастерье навсегда запомнил рассказ священника о том, как маленький
Иисус запруживал ручей, а какой-то мальчик все сломал, и будущий Христос
проклял его, так что мальчик высох, как дерево. Затем был другой мальчик,
толкнувший Его в плечо, - Иисус проклял его, и тот умер.
Понятно, что родители погибших высказали Иосифу претензии и потребовали
от него либо научить ребенка сдерживать язык, либо покинуть селение. И тогда
Иисус проклял обвинителей, и те ослепли. Но лишь когда умер учитель школы,
ударивший Иисуса по голове за строптивость, до селян дошло, с кем они имеют
дело *.
______________
* Речь идет о популярном в средневековой Европе, а позже запрещенном
курией Евангелии апостола Фомы

Бруно так не умел, однако с той самой поры свято уверовал в свою
избранность, поскольку его настоящим отцом мог быть только жених его матери,
то есть сам Господь.
Чтобы развеять это его заблуждение, понадобилось вмешательство Олафа -
уже к девяти годам. Старый мастер просто взял сына за руку и отвел туда, где
нашел. Хаотично разбросанных детских могил здесь было немыслимо много, и шли
они от стен женского монастыря и до самого оврага!
- Не суди их строго, - сказал задыхающемуся от волнения сыну Олаф. -
Это все обычные деревенские женщины, и ни одна не думала, что отойдет за
долги монастырю.
И Бруно смотрел на бугорки, под которыми спали вечным сном маленькие
Иисусы, и даже не знал, что лучше: лежать здесь, среди своих братьев по